— Тогда что же ты предлагаешь? — Нэнси не видела смысла покупать дорогую одежду, если она не производит нужного эффекта. — Двойной комплект и жемчуга?

— Да, — сказала Руфа. — Мы должны выглядеть богатыми.

— Вы должны выглядеть элегантными, — поправил ее Рошан. — Вам нужны «Шанель» — но не ее аксессуары, «Жиль Сандер», «Армани», «Миу Миу» и Бог знает что еще. Последний раз прошу: оставьте это на мое усмотрение.

Нэнси дерзко улыбнулась:

— Прекрасно. Куда дальше?

— «Ригби и Пеллер».

— Боже, что это? Звучит как название похоронной фирмы.

— Они делают корсеты для королевы, — величественно произнес Рошан. — А для вас — бюстгальтеры.

— Но нас не волнует нижнее белье, — возразила Нэнси. — Никто его не увидит.

Рошан вздохнул:

— Шик, девушки, начинается с основания. Подходящий бюстгальтер — это часть имиджа, который я создаю для вас.

— Но у меня куча этих чертовых бюстгальтеров, — пожаловалась Нэнси.

— Да, и «балкончики», и нейлоновые, и как их там, которые возводят твои роскошные груди к самому подбородку. Настоящие леди подвешивают их ниже.

Она засмеялась.

— Разве я не выгляжу сексуально?

— Лишь в определенной степени, — сказал Рошан. — Тебе нужно меньше сексуальности. А Руфе, честно говоря, не мешало бы побольше. Что ты в данный момент носишь под шерстяной кофтой?

— В общем, ничего…

— И твоя грудь выглядит как гладильная доска. Ты не должна скрывать свои достоинства.

Взяв ее за руку и глядя ей прямо в глаза, он добавил:

— Доверься мне.

Нэнси сразу же понравилась Рошану, но с Руфой все обстояло по-другому. Он любил Руфу страстно, но без сексуального влечения, подобно средневековому рыцарю, и поклялся себе, что введет ее в общество разодетой, как принцесса. Он таскал их по магазинам, пока они не нагрузились многочисленными сумками и коробками. Когда они взяли такси, короткий январский день клонился к вечеру.

— Это не значит, что мы покончили с этим делом: нужна как минимум еще неделя, чтобы отсортировать некоторые вечерние платья.

Руфа не могла и слышать о вечерних платьях. У нее в животе что-то тревожно сжималось, когда она вспоминала, сколько денег потрачено и каков источник их поступления. Ситуацию ухудшало глубокое удовольствие, испытываемое ею от красивой одежды, — темный блеск плотного шелка, маслянистая мягкость настоящей кожи. Брошенные на чашу весов роскошь и фривольность действовали коварно и опьяняюще. Она уже встретилась с Доброй Волшебницей и отведала ее заколдованное турецкое зелье, и теперь единственное, чего она желала, — это новых впечатлений. Эдвард пришел бы в ужас.

«Обратного пути нет, — размышляла она, — мы обязаны преуспеть».

Когда они вернулись домой, Нэнси хотела посидеть за чашечкой чая, но остальные не желали и слышать об этом. Рошан повел сестер прямо наверх, чтобы превратить двух сельских девушек в красоток голубой крови, которым предначертаны ослепительные брачные предложения.

* * *

Уэнди и Макс составляли ожидавшую в кухне аудиторию. Уэнди была немного удивлена, что Макс проявляет к этому столько интереса. Приезд Нэнси и Руфы сделал его раздражительным и отрешенным, но он стал проводить дома больше времени, чем раньше. Обычно к дому Уэнди он относился как ко временному пристанищу восходящего гения. Но теперь приходил домой раньше, и всякий раз, когда Уэнди появлялась из своей приемной, она находила его расхаживающим взад и вперед.

— Неопределенность убивает меня, — сказал он. — Ты не хочешь попить чайку, Уэнд?

Она была уже наготове.

— Хочешь угостить?

— Нет. Просто подумал: ты собираешься поставить чай.

— Много думаешь, — сказала Уэнди. — Я не слуга.

— О'кей, о'кей. — Он агрессивно схватил чайник. — По крайней мере займусь чем-то.

— Ты не в себе, что ли? — Уэнди задумчиво взирала на своего красивого квартиранта. — И причина — Нэнси, да? Можно было догадаться, что она тебе понравится.

Макс был уязвлен, но постарался перевести все в шутку.

— Она восхитительна. Да и Руфа тоже. Я это сразу же заметил.

— Ты испортишь все дело.

— Ради Бога, Уэнди, дай мне прийти в себя, — отрезал Макс. — Чего же ты хочешь, когда приводишь в дом двух златокудрых богинь? Собираешься выселить меня как рехнувшегося?

— Ты знаешь, что я имею в виду. Они приехали сюда, чтобы выйти замуж за богатых.

— И я им мешаю?

Уэнди улыбнулась. Магическая сила сексуальности Макса напомнила ей атмосферу, сложившуюся вокруг Настоящего Мужчины.

— Это не было бы проблемой, особенно если бы ты не нравился так Нэнси.

Он ухмыльнулся.

— Ты так считаешь?

— Ее нужно лишь немного подтолкнуть — и она по уши втрескается в тебя.

— Всего-то? Спасибо, Уэнди.

Она нехотя засмеялась.

— Ты ужасен. Хочу лишь заметить: не сбивай ее с толку, если ты… если у тебя нет серьезных намерений.

Макс передал ей чашку серого, еще не совсем заваренного чая и резко опустился на стул. Стул предостерегающе затрещал под его тяжестью. Макс не был крупным мужчиной, но ему всегда не хватало пространства.

— У них действительно серьезные брачные намерения?

Уэнди пила чай маленькими глотками.

— Весьма серьезные, хотя не могу сказать, что одобряю это. Семья очень нуждается в деньгах. Но я бы, конечно, хотела, чтобы они вышли замуж по любви.

— А почему они не могут влюбиться? На кой черт вся эта глупая затея с браком?

— Настоящий Мужчина был большой поклонник брака.

Макс фыркнул.

— Только на словах, потому что это давало ему прекрасный предлог не связывать себя надолго ни с кем из своих возлюбленных.

Уэнди была вынуждена признать, что в этом есть доля истины. Она не должна позволить Максу думать, что это действительно так.

— Да нет, он очень верил в привязанность на всю жизнь к одной женщине. И этой женщиной была Роза. Я всегда знала это.

— Ну а что же оставалось на твою долю? — спросил Макс. — Как ты могла вот так поехать и влюбиться в него, зная, что в конечном счете он бросит тебя?

— Настоящий Мужчина не бросал меня, — сказала Уэнди. Мечтательно улыбаясь, она приложила губы к краю чашки. — Он не поступал так и с другими. Он просто умел блестяще пользоваться жизнью.

Она знала, что это звучит, по меньшей мере, странно, знала, что никогда не убедит Макса. В душе она хранила доступные лишь ей одной воспоминания, которыми она не собиралась ни с кем делиться…