Роман Эллины и Глеба растянулся на целый год и закончилсятрагично. Глеба убили на глазах у Берг. Застрелили его же подельники. Глебоказался скупщиком краденого. И все, что он ей дарил, было ворованным.

На похороны Глеба Эллина пришла с огромным букетом белыхлилий. Когда она возложила их на могилу, лепестки стали опадать один за другим.Цветы будто роняли слезы! Они плакали вместо Эллины, которая не могла дать волюсвоим чувствам. Уже тогда она запрещала себе горевать и изводить душупереживаниями. От этого все равно лучше не будет (только красота поблекнет, исердце начнет пошаливать), а значит – терзания бесполезны. А ужслезы – и подавно. От них глаза краснеют, а ее и без того немаленький носраспухает до размера молодого баклажана. Но в тот день, день похорон, ей ужаснохотелось плакать! Эллина так остро переживала уход Глеба, что, стоя перед егогробом, поклялась себе больше никогда никого не любить...

И слово свое Эллина держала многие годы. Пока в еежизни не появился Малыш...

К дому, где проживали Марк и Борис Коцманы, Лараподъехала на собственной «Хонде». Коль ремонт квартиры все равно откладываетсяна неопределенный срок, она решила потратить часть денег на восстановлениеавтомобиля. И вот теперь она на колесах. Машина все еще выглядела ужасно,поскольку за столь короткий срок ее не успели привести в божеский вид, но затоона ездила.

Припарковавшись, Лара выбралась из «Хонды» и тут же увиделаМарка Коцмана, он махал ей рукой с балкона второго этажа – очевидно, длятого, чтобы максимально облегчить Ларисе поиск квартиры. Она махнула ему вответ и вошла в подъезд.

– Привет, Ириска, – услышала она радостный голос Марка,каким-то чудом он успел покинуть квартиру и выбежать на лестничнуюклетку. – Я так рад, что ты заглянула! Я сто лет тебя не виделживьем, все по телику!

Лара ему улыбнулась. Марк был ее другом детства.А потом первым ее поклонником. Они даже пару раз целовались, спрятавшисьот всех за огромной, завешанной одеждой вешалкой. Тогда младший Коцман былхорошеньким кудрявым пареньком, теперь стал абсолютно лысым и далеко нехорошеньким. Представить себя целующейся с нынешним Марком Лара не могла, какни старалась.

– Хороша! – поцокал он языком. – А в детстветакой обезьянкой была... – Он ей подмигнул. – Дядя, помнится, все удивлялся,за что я тебя полюбил?

Лара в ответ рассмеялась. Это было сущей правдой. Еслиребенком она была более-менее симпатичным, то вступив в пору раннегодевичества, резко подурнела. И действительно походила на обезьянку!Узколицая, ротастая, с вздернутым носом и темной, спускающейся до круглых карихглаз челкой, она многим напоминала мартышку. Во дворе ее даже дразнили Читой.И только Марк величал ее Лариской-Ириской. Наверное, в благодарность заэто она с ним и целовалась за вешалкой!

– Как дядя? – спросила Лара, обменявшись с Маркомтоварищескими чмоками.

– Очень плохой, – грустно ответил младший Коцман,приглашая Лару в квартиру. – Совсем без сил. Даже рукой двинуть не может.С ложки кормлю, хорошо, что на дому работаю, могу за ним ухаживать, как-тов ванне на минуту оставил, так он чуть не утонул...

– Тяжело тебе с ним, – посочувствовала Лара.

– Да мне-то что? Мне уже счастье, что он жив. У меня жникого, кроме него, нет! А дядя очень мучается. Он все понимает, вот истрадает от того, что столько беспокойства мне доставляет. Говорит, сам бы радбыл смерти, да не прибирает она его никак...

– Он еще говорит?

– Плохо, но я понимаю...

– Я могу задать ему один вопрос?

– Почему нет? Пойдем...

И он провел Ларису в маленькую пропахшую мочойкомнатку.

Борис Израилевич лежал на кровати с закрытыми глазами. Онвсегда был очень хрупким, маленьким, теперь же усох просто до кукольныхразмеров.

– Дядя, – позвал старика Марк. – Посмотри, кто кнам пришел...

Коцман медленно поднял морщинистые веки и взглянул наплемянника потускневшими, но не потухшими, а живыми, любопытными глазами.

– Это Лариса Белозерова, племянница Ивы. Помнишь ее?

Старик смежил веки. Это означало согласие.

– Вот в гости к нам пришла, – объяснил Марк. –Проведать...

Борис Израилевич что-то прохрипел. Лара ничего не поняла, аМарк хохотнул в ответ:

– Я ей то же самое сказал, когда увидел! – Онповернулся к Ларе и пояснил: – Дядя говорит, что ты больше не похожа наобезьянку. С такой, говорит, и он был бы не прочь поцеловаться...

Лара не смогла сдержать смех. Старик, услышав его, приподнялуголки губ – улыбнулся.

– Дядя, ты не мог бы ответить на Ларин вопрос? Ей что-то утебя узнать нужно... – Получив от того согласие (веки опять опустились иподнялись), Марк поощрительно кивнул Ларе.

– Дядя Боря, – обратилась к Коцману Лариса, – выне помните случайно фамилию... – Она сделала паузу, испугавшись вдруг, чтосейчас своим вопросом доведет еще одного старика до приступа, но все жерешилась и закончила фразу: – Фамилию Малыша? Любовника Эллины Берг?

Брови Коцмана взметнулись вверх. Он удивился, это очевидно.Но и только! А когда со своим удивлением справился, ответил. Лара вновьничего не поняла. Да и Марк на этот раз не смог сразу разобрать его слова.

– Как ты сказал? – переспросил он, нахмурившись. –Егор Романович... Санченко? Панченко?

– Может, Данченко? – осенило Лару. Она вдруг вспомнила,что именно такую фамилию носил дипломат, дававший в статье комментарии поповоду дела фон Штайнберга.

Дядя Боря утвердительно моргнул, а потом выдал очень длиннуюи, как всегда, маловразумительную фразу. Марк перевел:

– Дядя удивлен тем, что о Малыше кто-то через столько летвспомнил. Он не слышал о нем с шестидесятых годов, а не видел и тогобольше... – Глаза Марка вопросительно округлились. – Это что за деладавно минувших дней, а, Ириска?

– Я должна найти его родственников, – ответилаЛара.

– Зачем? – задал резонный вопрос Марк, на который онане успела ответить, ибо дядя Боря вновь подал голос.

– Что он сказал? – поинтересовалась Лариса у младшегоКоцмана.

– Говорит, что у Данченко был сын. Дядя обшивал матушкуМалыша, и та как-то поделилась с ним новостью, что у нее появился внук.Понянчиться только она с ним не успела, вскоре умерла.

– Как звали мальчика, не знаете? – спросила Лариса удяди Бори. Тот довольно четко ответил «нет». – А не припомните, вкаком именно году вы видели Егора Данченко в последний раз?

– В сорок шестом, – озвучил дядин ответМарк. – Перед самым арестом Эллины. После ни разу.