— Прокаженные, — ответил тот так же тихо. — По здешним законам они должны звоном колокольчика предупреждать прохожих о своем приближении.

Прокаженные удалились, но еще долго был слышен тревожный звон колокольчика.

Свернув в очередной переулок, Патрик остановился перед дверью, на которой были грубо намалеваны тарелки с мясом и рисом и чайные чашки. В этой стране, где больше половины населения неграмотно, такие немудреные рисунки заменяют вывески ресторанов. Или чайных, поскольку большая часть посетителей не заказывает в этих скромных заведениях ничего, кроме чая с молоком.

Англичанин толкнул хлипкую дверь и придержал ее, пропуская свою спутницу.

Внутри заведения было почти пусто. Только за одним столом компания темнокожих пастухов пила неизменный чай с молоком, негромко переговариваясь, да в самом углу вокруг квадратного столика сгрудились несколько белых мужчин в хаки. Видимо, это и были те самые летчики, о которых говорил англичанин.

Хозяин, хромой долговязый субъект лет сорока, принес на их стол тарелки с тушеной бараниной и удалился.

Патрик пересек зал, подошел к столу летчиков и приветливо проговорил:

— Вы позволите к вам присоединиться? Здесь не так часто встретишь белое лицо…

— А ты кто такой? — приподнялся один из летчиков, плотный брюнет со сросшимися бровями. — Белый-то ты белый, да только я тебя знать не знаю и знать не хочу!

Говорил он по-английски бегло, но с ужасающим акцентом.

— Не горячись, Грицко, остынь! — придержал его за плечо сосед, лысоватый дядька средних лет. — Видишь, человек поговорить хочет, а ты сразу быкуешь… садись, друг! — Он перешел с украинского на английский, придвинул для Патрика стул и кивнул на Надю, безмолвно стоявшую позади англичанина. — А эта — с тобой? Она по-английски не понимает?

— Эта дама со мной, — кивнул Патрик. — И она понимает не только по-английски, но и по-русски. Она — ваша соотечественница, зовут ее Надя, и я хотел спросить: не поможете ли вы нам с Надей выбраться отсюда куда-нибудь… скажем, в Эфиопию?

— Соотечественница? — снова завелся вспыльчивый Грицко. — Какая она нам соотечественница! Москаль хохлу не товарищ! Мы не русские, мы украинцы! И зря ты, Степан, с ними разговариваешь! Ничего хорошего из этого не выйдет!

— Угомонись, Грицко! — перебил его Степан. — Не видишь — люди в беду попали, им помочь надо! Сам знаешь, какие тут порядки! Тем более женщина! А русская она или украинка — нет никакой разницы! Верно я говорю? — Он оглянулся на остальных летчиков, которые пока не вмешивались в разговор.

— Это, может, тебе нет разницы — русская или украинка, — не унимался Грицко. — А мне очень даже есть! Почем ты знаешь, может, они какие-нибудь мафиози или даже шпионы…

— Правда, Грицко, остынь! — проговорил молчаливый летчик, лицо которого было украшено длинным шрамом. — Шуму от тебя вечно, как от дизель-генератора, а проку, как от духового пистолета…

В это время дверь чайной отворилась, и в нее вошел человек, до самых глаз закутанный в темную накидку из верблюжьей шерсти. Окинув зал быстрым цепким взглядом, он сел в дальний угол, откуда хорошо просматривалось все помещение.

Подозвав хозяина, таинственный незнакомец заказал традиционный чай с молоком и сидел над своей чашкой, не открывая лица. При этом Патрика не оставляло ощущение, что незнакомец прислушивается к его разговору с летчиками.

Патрик бросил на незнакомца подозрительный взгляд и подозвал мальчишку лет двенадцати, который с сосредоточенным видом подметал пол чайной. Англичанин что-то прошептал на ухо мальчугану и сунул ему в руку несколько местных купюр. Тот ухмыльнулся, сверкнул глазами и вернулся к своему прерванному занятию.

Патрик же возобновил переговоры с летчиками:

— Сейчас у нас, к сожалению, мало денег, но если вы доставите нас в Аддис-Абебу, я смогу получить деньги в банке и заплачу вам, сколько скажете.

— Да это одни разговоры! — снова завелся скандальный Грицко. — Вы как попадете в Аддис-Абебу, сразу про все обещания забудете! Да и вообще, откуда мы знаем, может, у тебя и нет никаких денег! На тебе ничего не написано!

— Да хватит уже, Грицко! — перебил его Степан. — Дай поговорить с людьми!

Он повернулся к Патрику и продолжил:

— Лишнего мы не возьмем. Пятьсот долларов — и по рукам! Отвезем вас в Аддис-Абебу…

— Отлично! — обрадовался англичанин. — Договорились!

— Договорились, — подтвердил Степан. — Завтра приходите вместе с девушкой в…

— Постой! — Патрик прижал палец к губам и быстро прошептал: — Не называй время и место встречи! По-моему, вон тот человек в углу нас подслушивает!

— Что? — Степан покосился на человека в капюшоне. — Да здесь почти никто не понимает по-английски… эти чернокожие вообще никакого языка не понимают!

Тем временем мальчишка-уборщик, подметая пол, добрался до столика, за которым сидел подозрительный незнакомец. Негритенок остановился позади посетителя, ловко взмахнул рукой — и, поймав на лету крупного овода, молниеносно запустил его под опущенный капюшон незнакомца.

Тот раздраженно вскрикнул, вскочил и откинул капюшон…

Через долю секунды, отогнав овода, он снова опустил капюшон, но и Надя, и Патрик, и летчики успели разглядеть длинные, удивительно светлые волосы и бледное лицо того человека, который преследовал их от самого лагеря пиратов.

— Ты видел? — вполголоса проговорил Патрик, обращаясь к Степану. — Это белый, торговец живым товаром. Он гонится за нами от самой границы. Он хочет продать Надю в бордель, а меня захватить в качестве заложника и получить выкуп. Надо как-то от него отделаться…

— Сделаем, — так же вполголоса ответил летчик и продолжил, как ни в чем не бывало: — Значит, договорились. Вы где остановились?

— В отеле «Амбассадор».

— Хорошо, возвращайтесь к себе в номер, я заеду за вами завтра в десять утра и привезу на аэродром.

В это время дверь чайной открылась, и в нее вошел очень колоритный персонаж.

Это был высокий темнокожий мужчина в светлых брюках и белоснежной шелковой рубашке. На шее у него под расстегнутым воротником красовалась толстая золотая цепь, крупные золотые перстни украшали почти все пальцы, на левом запястье блестели часы, тоже, разумеется, золотые, на правом — тяжелый браслет, и, как будто этого было мало, во рту сверкал полный комплект золотых зубов. Следом за этим блестящим господином уныло плелись двое здоровенных громил — явно его телохранители.

Колоритная троица направилась к столу летчиков. Телохранители остановились чуть позади, сам же «блестящий господин» с немалым достоинством подошел к летчикам и с большой сердечностью поздоровался с каждым из них за руку, а со Степаном даже обнялся.

— Привет, друзья! — проговорил он, вольготно откинувшись на стуле. — Как дела?