Серебряная Снежинка вспомнила чиновника, который предупреждал ее о дворцовых недоброжелателях, о том, что она слишком бесхитростна, чтобы привлечь кого-то на свою сторону. Как справедливы его слова.

Глаза Серебряной Снежинки сверкнули; и на этот раз она не скрывала от евнуха блеск глаз.

— У меня нет богатых даров, господин, и нет перспективы в будущем, — сказала она Мао Иеншу. — Но даже если бы были…

— Это твое окончательное слово, госпожа? — спросил художник. — Принесите остальные сундуки! — приказал он.

В комнату вошли четверо мужчин, по двое несли они сундуки, которые Серебряная Снежинка видела в комнате отца. В этих сундуках нефритовые доспехи, дары, предназначенные для установления мира с императором.

— Ты говоришь, что у тебя нет даров и нет богатств. Но что это такое, госпожа? — спросил Мао Йеншу.

Хотя Серебряная Снежинка, не дрогнув, встречалась с бедностью, предательством и битвой, эта западня среди роскоши лишила ее дара речи. Она открыла рот, чтобы ответить, но не произнесла ни звука. Сжала в кулаки руки в рукавах, потом с усилием расслабила их. Руки у нее похолодели, как после целого дня и ночи пути.

Медленно, с трудом Мао Иеншу опустился на колени перед одним из сундуков.

— Глупец! — сказал он младшему евнуху. — Я должен трудиться, как батрак в поле? Немедленно открыть!

— Открой сундук. — Младший евнух хлопнул в ладоши, приказывая Иве. Та с трудом поднялась, бросила отчаянный взгляд на Серебряную Снежинку и открыла крышку большего из сундуков. Сверкнул нефрит доспехов. Простые и строгие, в древнем стиле, доспехи тем не менее были прекрасны, и их красота соответствовала роскоши комнаты с высокими колоннами и разукрашенными стенами.

— У тебя нет даров, госпожа? — повторил Мао Иеншу. Он провел пальцами по нефритовой пластине, едва не замурлыкав от удовольствия при прикосновении к прохладной поверхности. — Мои слуги нашли это.., то, что ты называешь пустяками.., в твоем багаже.

Наконец Серебряная Снежинка обрела снова дар речи.

— Это наследство нашего рода, — сказала она спокойно, несмотря на страх и гнев, которые грозили перейти в слезы. — Отец приказал преподнести это Сыну Неба…

— В брачную ночь? Как сентиментально и достойно, — сказал евнух. — Но прежде чем отпраздновать это счастливое событие, ты должна привлечь внимание Сына Неба. А это внимание можно привлечь только с моей помощью.

— Я уже сказала, — гневно ответила Серебряная Снежинка, отказываясь от вежливой формальной речи, — что эти доспехи — дар моего отца Сыну Неба. У меня самой ничего нет. Неужели это трудно понять? Посмотрите на меня. Разве я сверкаю драгоценностями? Мои платья того же фасона, что носят при дворе? Мы на севере бедны. Но…

Сзади зашипела Ива, но Серебряная Снежинка слишком рассердилась, чтобы обратить на это внимание.

— И заверяю вас, господин художник, даже если бы у меня было что подарить, я бы ничего не дала тому, кто пытается добиться своего с помощью хитростей и угроз.

Несмотря на свою полноту, Мао Иеншу вскочил так стремительно, что Серебряная Снежинка осталась стоять на коленях. Евнух возвышался над ней, пытаясь самим своим ростом запугать ее.

— Благородные слова, госпожа, слишком благородные для той, кто не смеет их произносить. Ты говоришь — дар, наследие. А если это не так?

— А чем еще это может быть? — спросила Серебряная Снежинка.

— Старшая сестра, — шептала Ива, — уймись, молю тебя!

Ива! Серебряная Снежинка испугалась, но не за себя. Впервые в жизни она пожалела, что не может найти убежище в слезах или обмороке, но тут же устыдилась своей слабости. Она должна защитить Иву! Девушка сделала жест, и служанка снова сжалась в углу. Серебряная Снежинка надеялась, что Ива, с ее неестественно черными волосами и хромотой, такой нелепой в этой великолепной комнате, останется незамеченной. Но Мао Иеншу так же искусен, как и алчен. Он не мог не заметить ее.

— Госпожа, — произнес евнух, и теперь в его мелодичном голосе звучала угроза, — ты по-прежнему утверждаешь, что эти доспехи — наследие твоего рода?

— Мой отец говорит, что они всегда принадлежали нашему роду, но достойны только Сына Неба и его старшей жены. — Серебряная Снежинка чувствовала, что запинается, и отчаянно пыталась подавить эту слабость.

— Ты можешь поклясться, что ими никогда не пользовались?

— Клянусь своими предками! — Негодующий голос девушки заполнил комнату.

— Тогда как — Ван Лу, будь моим свидетелем, — как ты объяснишь это?

Мао Иеншу наклонился и разжал ладонь у девушки под носом.

На ладони лежали три зуба, сломанные и пожелтевшие от старости.

Серебряная Снежинка посмотрела, смутившись от вида зубов и выражения торжества на цветущем потном лице художника.

— Госпожа, госпожа, если, как ты клянешься, доспехи никогда не использовались, как могли в них оказаться эти зубы?

Итак, Мао Иеншу не только художник, но и актер; ужас и омерзение на его лице, отвращение в голосе разыграны так искусно, что на какое-то безумное мгновение Серебряная Снежинка поверила, что стала осквернительницей могил предков.

Густой аромат благовоний в воздухе, вид зубов, запахи сандалового дерева и камфары, которыми пропитана одежда евнуха, а больше всего ужас от его предположения.., цветочный узор на потолке завертелся, и Серебряная Снежинка почувствовала, что падает.

Грабеж могил, осквернение могил собственных предков — ужасное преступление, о нем и подумать страшно, не то что говорить. Есть только две причины для грабежа могил: жадность и колдовство. А она дочь обесчещенного полководца. И ее слову противостоит слово Мао Иеншу и его подчиненного. Если ее обвинят в грабеже могил, никто ей не поверит. Она невиновна, но кто в это поверит? Она дочь человека, которого считают изменником. Только подумать о таком страшном преступлении — не говоря уже о жестоком наказании, которое за него полагается. Наказании не только ее, но и всей семьи! Девушка покачнулась, но взяла себя в руки и выпрямилась. Она не потеряет сознание. Не здесь, не перед этим скользким и гладким врагом!

— Ты подкинул зубы, — сказала она евнуху. — Как фокусник на деревенском празднике, ты держал эти зубы в руке и воспользовался ими, чтобы заставить отдать тебе доспехи. Пусть мир знает! Я невиновна, — закончила она шепотом.

— Но кто тебе поверит? — спросил Мао Йеншу. — Человек может считать себя невиновным, но всегда может найтись мысль или поступок. Он скорее умрет, чем откроет их. Даже у такой простушки, как ты, госпожа. Готов биться об заклад, что и у тебя есть свои тайны.

Серебряная Снежинка скорее почувствовала, чем услышала низкое рычание. Ива! Во имя предков, она выдержит обвинение в грабеже могил, хотя страшно подумать, что станет с ней, если такое обвинение будет высказано; но обвинение в колдовстве или в пособничестве в колдовстве? И хоть она не считает себя виновной, все-таки в этом она несомненно участвовала. А двор мало чего так боится, как колдовства; разве что чумы или войны с шунг-ню. Она может надеяться только на смерть, и ее наказание будет лаской по сравнению с муками Ивы.