Помогать отцу нужно было в антракте между отделениями, поокончании которого они отправятся домой. Перед началом первого отделения Майклзашел в зал и поднялся на балкон, где были свободные места. Ему вспомниласьсцена из фильма «Красные туфельки», где студенты вот так же сгорали отнетерпения на галерке. Вскоре партер начал заполняться нарядно одетымиобитателями аристократических кварталов Нового Орлеана. Из оркестровой ямыдоносились звуки настраиваемых инструментов. Майкл заметил в партере дажестранного худого человека с Первой улицы. Тот вскинул голову и смотрел наверх,словно действительно видел затаившегося на балконе мальчика.

Концерт произвел на Майкла неизгладимое впечатление. В тотвечер знаменитый скрипач Исаак Стерн исполнял концерт Бетховена для скрипки соркестром – одно из самых удивительных и наиболее выразительных произведенийклассической музыки из всех когда-либо слышанных Майклом. Ничто и никогда такне будоражило его чувства. Ничто и никогда не приводило его в такой экстаз.

Впоследствии Майкл еще не раз насвистывал лейтмотив ивоскрешал в памяти бередящее душу звучание оркестра и пронзительно высокийголос скрипки Исаака Стерна, от которого сжималось сердце.

Однако пережитое потрясение породило в Майкле глубокуютоску, отравлявшую жизнь, и сильнейшее, чем когда-либо, недовольство всеммиром. Внешне это никак не проявлялось: Майкл научился скрывать свои чувства,как скрывал полученные в библиотеке знания. Он боялся, что эти чувства, дай оним волю, станут источником высокомерия, презрения и неприязни к дорогим длянего людям.

Майкл не мог не любить своих родных – при одной только мыслио просыпавшейся в нем временами мелочной неблагодарности ему становилосьневыносимо стыдно.

Совсем другое дело – ненависть к соседям по кварталу. Этонормально и объяснимо. Но он не имел права не любить тех, с кем жил под однойкрышей, не ладить с ними и не сохранять верность семье.

Разве можно испытывать что-либо, кроме безграничной любви, кзаботливой бабушке, чья жизнь, казалось, только и состояла из стряпни, стирки исушки белья, которое она носила в плетеной корзине на задний двор и развешивалана веревках. А к приходу внука на плите всегда стоял горячий обед.

Майкл обожал деда – невысокого человека с маленькими темнымиглазами, неизменно ожидавшего его из школы на ступенях крыльца. Майклу никогдане надоедало слушать удивительные рассказы деда о давних временах.

А как он мог не любить отца – мужественного и отважногопожарника, настоящего героя? Часто вместе с другими мальчишками Майклотправлялся к зданию пожарной части на Вашингтон-авеню, усаживался напротив ибуквально сгорал от желания вкусить запретный плод: выехать со взрослыми потревоге. Наблюдая, как стремительно вылетает из ворот пожарная машина,прислушиваясь к вою сирены и звону колокола, Майкл забывал, до какой степенипугала его мысль о том, что в один прекрасный день и ему, возможно, придетсястать пожарным. Пожарным, и больше никем! Пожарным, живущим в убогомдвухквартирном домишке!

Как его матери удавалось любить этих людей – тут вопросособый, и Майклу было трудно ее понять. Он по мере сил старался уменьшить еетихое страдание, оставаясь для нее самым близким и единственным другом. И в тоже время знал, что спасти ее невозможно. Женщина, которая лучше одевается играмотнее говорит, чем кто-либо из обитателей Ирландского канала, всегда будетчужой среди них. Мать умоляла отца позволить ей поступить на работу продавщицейв какой-нибудь универмаг, но неизменно получала отказ. Она жила в мире романовв мягких обложках: Джон Диксон Карр, Дафна дю Морье, Френсис Паркинсон Кейс…Когда в доме все засыпали, она поудобнее устраивалась на диване в гостиной,оставаясь из-за жары в одном купальнике, и читала эти книги ночи напролет,небольшими глотками потягивая вино из бутылки, обернутой в коричневую бумагу.

Отец Майкла называл жену «мисс Сан-Франциско» и частоупрекал в том, что все в доме приходится делать его матери.

Но Майкл запомнил лишь несколько случаев, когда отец гляделна мать с нескрываемым презрением. Такое случалось, когда от выпитого вина унее начинал заплетаться язык. Однако удержать ее от выпивки отец не пытался,хотя ему не доставляло удовольствия видеть, как женщина весь вечер пьет, точномужик, прямо из горлышка. Отец ни разу даже не заикнулся об этом, но Майкл былабсолютно уверен, что думает он именно так.

Возможно, отец опасался, что, попытайся он оказать малейшеедавление на жену, она тут же уйдет. А ведь он так гордился ее красотой, еестройным телом и даже манерой говорить. Он постоянно покупал ей вино – портвейни шерри, – которое сам терпеть не мог и называл не иначе, как «приторной илипкой бурдой для баб».

Но именно эту «бурду», насколько знал Майкл, обычно пилиалкоголики.

Испытывала ли мать ненависть к мужу? Полной уверенности вэтом у Майкла не было. Еще в детстве он однажды узнал, что мать на восемь летстарше отца. Однако разница в возрасте не ощущалась. Похоже, мать, как и всеокружающие, считала мужа привлекательным мужчиной и хорошо к нему относилась.Впрочем, она ко всем хорошо относилась. Тем не менее Майкл отчетливо помнилчастые ссоры между родителями, жуткие приглушенные перепалки за дверьюродительской спальни – единственной закрытой дверью в их убогом жилище – икатегоричные заявления матери, что никакая сила в мире не заставит еезабеременеть снова.

Историю знакомства родителей Майкл узнал много позже – ужепосле смерти матери – от тети Вивиан. Надо признаться, достоверность тетушкинойверсии вызывала большие сомнения. По ее словам, родители встретились и полюбилидруг друга в Сан-Франциско во время Второй мировой войны – отец служил на флотеи в морской форме был поистине неотразим, с легкостью очаровывая девушек.

– Он был похож на тебя, Майк, – говорила тетяВив. – Темные волосы, голубые глаза, крупные и сильные руки… Ты ведьпомнишь, у него был удивительный голос – глубокий, ровный; красоту его звучанияне мог испортить даже акцент Ирландского канала.

Вот тогда-то мать Майкла и «втюрилась всерьез». Потомкорабль снова ушел в дальние моря. Она получала от любимого нежные, поэтичныеписьма, которые околдовывали ее и разбивали ей сердце. Однако писал их не отец,а, как выяснилось позже, его лучший боевой товарищ, образованный парень,служивший на том же корабле. Он-то и украшал послания метафорами и цитатами,заимствованными из книг. А мать Майкла ни о чем не догадывалась.

Она буквально влюбилась в эти письма и, веря всему в нихсказанному, не раздумывая отправилась на юг, как только обнаружила, что беременнаМайклом. Простые и добросердечные родственники будущего мужа приняли ее сразуже и без колебаний и немедленно начали готовиться к свадьбе, чтобы повозвращении Майкла совершить бракосочетание в церкви Святого Альфонса.