Каким потрясением, должно быть, оказались для нее улочка,где не росло ни деревца, тесный дом со смежными комнатами и свекровь, преданнодожидавшаяся прихода мужчин и во время ужина никогда не садившаяся за стол.

Тетушка рассказала, что однажды, когда Майкл был еще совсеммал, отец раскрыл жене правду о письмах. Она пришла в такую ярость, что едваего не убила, а все письма сожгла на заднем дворе. Однако потом женщинауспокоилась и попыталась приспособиться к обстоятельствам – ведь ей было уже затридцать, а на руках маленький ребенок. Ее родители умерли, в Сан-Франциско изродственников живы были лишь сестра и брат, а потому не оставалось иноговыбора, кроме как жить с отцом ребенка, тем более что Карри были неплохимилюдьми.

Особо нежные чувства мать Майкла питала к свекрови – в благодарностьза то, что когда-то та без слов приняла ее, беременную. О теплых отношенияхмежду двумя женщинами Майкл знал не понаслышке и видел, как преданно ухаживаламать за больной бабушкой до самой смерти старушки.

Бабушка умерла весной того года, когда Майкл пошел в среднююшколу, а пару месяцев спустя за ней последовал и дед. С течением времени Майклупришлось провожать в последний путь немало родственников, но те похороны былипервыми в его жизни и потому навсегда врезались в память.

Приготовления к печальному обряду, проникнутые атмосферойутонченности, которая так нравилась Майклу, остались для него незабываемымисобытиями. Его глубоко поразил тот факт, что погребальные церемонии и все, чтос ними связано: обстановка похоронной конторы «Лониган и сыновья», лимузины ссерой бархатной обивкой, даже цветы и изысканно одетые рабочие, несущиегроб, – странным образом перекликались с красивой жизнью, показанной в еголюбимых фильмах. Здесь присутствовало все, что так ценил Майкл: велеречивыемужчины и женщины, прекрасные ковры, резная мебель, богатство оттенков ифактуры, запах лилий и роз… Во время похорон люди словно забывали своюприродную жестокость и грубые манеры.

Как будто после смерти человек оказывался в мире «Ребекки»,«Красных туфелек» или «Песни на память» и, прежде чем навсегда лечь в землю,получал возможность день-другой провести в изысканной обстановке.

Такая взаимосвязь долго не давала покоя Майклу. Когда в«Счастливом часе» на Мэгазин-стрит он во второй раз смотрел «Невесту Франкенштейна»,его интересовали лишь красивые здания, музыка голосов и покрой одеждыперсонажей фильма. Ему очень хотелось с кем-нибудь поговорить об этом, но егоподружка Мария Луиза не понимала, о чем идет речь. По ее мнению, глупо былоторчать в библиотеке. На иностранные фильмы с субтитрами она почти не ходила.

В глазах этой девочки Майкл увидел то же выражение, что и вглазах отца: в них читалось отвращение. А Майклу не хотелось, чтобы к немуотносились с отвращением.

К тому же теперь он учился в средней школе. Жизнькардинально менялась, и временами – при мысли о том, что в мире жестокойреальности его мечтам не суждено сбыться, – Майкла охватывал страх.Похоже, и другие думали так же. В один из вечеров отец Марии Луизы, сидевший накрыльце, бросил на него холодный взгляд и резко спросил:

– А с чего это ты взял, что поступишь в колледж? Что, упапаши деньги завелись платить за Школу имени Лойолы?

Он сплюнул на тротуар и смерил Майкла взглядом, в которомтоже читалось омерзение.

Майкл пожал плечами. В Новом Орлеане тогда не былогосударственных учебных заведений.

– Возможно, я поеду в Батон-Руж, в Луизианскийуниверситет, – ответил Майкл. – А может, получу стипендию.

– Чушь собачья! – проворчал отец МарииЛуизы. – Почему бы тебе не стать пожарным – пусть даже не таким хорошим,как твой отец?

Возможно, окружающие были правы: настало время задуматься обудущем. Майкл вымахал почти до шести футов – замечательный рост по меркамИрландского канала и явный рекорд для семьи Карри. Отец купил ему подержанный«паккард» и за неделю научил управлять машиной. После этого Майкл началподрабатывать: доставлять товар в цветочный магазин на Сент-Чарльз-авеню.

Но только в предпоследний год учебы прежние мечты Майкланачали тускнеть, он увлекся футболом и стал забывать о своих амбициях. Сам тогоне ожидая, Майкл вошел в основной состав школьной команды и вскоре уже играл настадионе в городском парке. Ребята на трибунах орали, поддерживая свою команду.«Гол забил Майкл Карри», – звучало из динамиков. После игры Мария Луиза позвонилаему и томным голосом сообщила, что он забил гол прямо в ее сердце и теперь онаготова с ним «на что угодно».

Да, то были золотые дни для приходской школы, которая всегдасчиталась самой бедной из белых школ Нового Орлеана. Перед каждой игрой новаядиректриса собирала ребят на школьном дворе и, забравшись на скамейку смикрофоном в руках, подбадривала игроков, а потом отправляла учеников вгородской парк, чтобы они поддерживали свою команду. Она организовала сборсредств на строительство спортивного зала, и школьная команда начала совершатьмаленькие чудеса, выигрывая одну встречу за другой благодаря, казалось, однойтолько силе воли. Но ребята не сдавались и не уступали даже гораздо лучшеподготовленному противнику.

Несмотря на то что Майкл продолжал запоем читать книги, втот год эмоциональным центром его жизни стали футбольные матчи. Агрессивностьего характера и физическая сила находили наилучшее применение в игре. Футболпомогал даже справиться с подавленным состоянием. Майкл сделался одной из школьныхзвезд. Направляясь к восьмичасовой утренней мессе, он ощущал обращенные на негосо всех сторон восхищенные взгляды девчонок.

И вот наконец мечта стала реальностью: команда приходскойшколы выиграла городской чемпионат. Удача улыбнулась тем самым «щенкам» сдругой стороны Мэгазин-стрит, чья манера говорить безошибочно выдавалаобитателей Ирландского канала.

Одна из крупных городских газет напечатала о нихвосторженную статью. Школа достигла зенита славы. Мария Луиза и Майкл пустились«во все тяжкие» и потом мучительно ломали голову над тем, что будет, если оназабеременеет.