И Горскому, чего греха таить, очень льстило, что, в итоге, именно он становился их выбором.

Вот каких женщин и какие отношения он предпочитал. Да, слыл плейбоем. Да, не заводил серьезных связей с перспективой детей и брака. Но стриптизершами гнушался.

Горский был гурманом в отношении женщин.

Художником. Который не велся на «телок», а искал муз.

Раздражала его и музыка, что буквально била по ушам. В «Королевах» ставили и приятные композиции. Включая те, что Горский любил слушать. Но на такой громкости, что у Влада просто уши вяли.

И – светоэффекты.

Чтобы стриптизерши выглядели эффектней, вокруг них обычно плавали огни, пестрым полотном ложилась подсветка. Все это ужасно раздражало Горского.

Казалось безвкусицей: ужасной и непобедимой.

Чем-то вроде гигантского бриллианта, обрамленного в простую оправу. Чтобы был.

Горский любил изящество и утонченность. Как тот же Руслан Баженов-Велльский, муж владелицы Галереи, где Влад часто выставлял свои работы. Он во всем проявлял тонкий вкус.

Однако сегодня Влад пришел именно в «Королевы».

В надежде напиться там, где почти не бывает, и его никто не знает в лицо.

Чтобы никому потом ничего не объяснять. Не пытаться отбиться от чьего-то участия или, наоборот, отделаться от насмешек. Он просто хотел напиться и забыться…

И снова просчитался.

Похоже, это становилось его девизом дня. Флагом, иронией судьбы.

Воздух в большом зале буквально вибрировал от дикой музыки, похожей на барабаны каких-то индейцев, к которым зачем-то присоединились гитары и трубы.

Наступил вечер и стриптизерши раздевались до гола.

Трясли телесами перед озабоченными мачо из большого бизнеса. Вертели костями. Кто чем мог.

Девушек здесь подбирали самых разных комплекций – на любой вкус.

Как лошадей на ярмарку.

А кто не соответствовал стандартам от природы, естественно, прибегал к врачебной помощи.

То есть – почти все местные красотки.

Горский не любил «перекроенных женщин». Хотя тут встречались и редкие особи, практически не тронутые рукой пластического хирурга. Но скорее потому, что еще не заработали на «сиськи и жопы», которые привлекут богатых клиентов.

В целом все эти девушки были для Горского на одно лицо.

«Ты глянь какие телки! Неужели не заводит?» – спросил Влада в тот единственный раз в «Королевах», подрядчик. Красный от возбуждения, потный, с липкими руками, которыми он шерудил в карманах и дрочил под столом прямо в одежде.

Нет. Горского не заводило.

Поэтому он отправился в бар.

Заказал ту самую выпивку, которая ему нравилась, только побольше и принялся цедить, не закусывая.

Желание рвануть к Жасмин не пропало.

Зато теперь Влад прекрасно понимал, что в таком виде, нажравшийся, как свинья, он к ней однозначно уже не поедет. Он слишком ее для этого уважает. Слишком ценит. И это успокаивало. Немного усмиряло инстинкт охотника, который вдруг проснулся во Владе настолько не вовремя.

Его уже слегка поводило, когда возле стула Горского нарисовались четыре амбала, с лицами и взглядами, не обремененными не только интеллектом, но и гуманностью.

Если они вообще знали значения слов, где больше трех букв.

Горский сразу смекнул – откуда ветер дует. Он знал этих ребят. Не раз видел, как они встречали Сашу после бурных свиданий, если та уезжала от Влада ночью.

Папаня Саши заметил Горского и подсуетился. Прислал своих людей отомстить за обиду дочки.

Что ж… Все честно. Если вообще можно считать честным, когда четверо нападают на одного… Зато, однозначно, все справедливо.

Горский заменил Сашей Жасмин, не спросив на то согласия девушки и даже не поинтересовавшись ее мнением. Просто потому, что ему было очень «нужно»… Приспичило, так сказать…

Папаня Саши заменил томный вечер Влада со спиртным и аутотренингом – мордобоем со своими амбалами, также без учета желаний главного действующего лица.

Все чин по чину.

От первых ударов Горский увернулся сразу же. Инстинкты не пропьешь. Он давно и серьезно занимался вольной борьбой.

Однако следующую атаку Влад пропустил – все-таки скорость реакции и рефлексы были уже не те. Начал сказываться алкоголь.

Горский смачно полетел на пол, и сверху опрокинулся барный стул, который смело пинком одного из мордоворотов.

Влад быстро откатился, не позволяя отпинать себя по почкам. Попутно валил все, что попадалось на пути. Стулья, высокие барные табуретки и даже пару столиков. В качестве баррикад.

Амбалы явно были хорошо натренированы, но вот ловкости и скорости реакции им недоставало. И это давало Горскому фору.

Пока мордовороты сашиного папани матерясь перепрыгивали через препятствия, Влад уже поднялся, тряхнул головой и приготовился защищаться.

А затем все пошло-поехало.

Удары, блоки, приемы. Захваты.

Падения, подъемы и снова падения.

Горский оказался неплохим противником. Уже скоро у одного мордоворота был рассечен лоб, у другого сломан нос, а у третьего – видимо, челюсть. В результате, последний выбыл из драки. Только скулил в дальнем углу на стуле и видимо вызывал медиков – что-то набирал на сотовом.

«Спонсор драки» – отец Саши – куда-то благополучно запропастился. Так что парню пришлось самому решать свои проблемы со здоровьем.

Тем временем, трое оставшихся амбалов бросились на Горского с удесятеренными усилиями. Теперь их подогревал не только приказ «хозяина», теперь их переполняло желание мстить. А в таком состоянии и мертвый встанешь, чтобы всадить кинжал в тело врага.

Горский сосредоточился.

Пока его повреждения оставались минимальными.

Рассеченная бровь – эта классика кулачных разборок, пара ушибов. Ссадины.

Порванная водолазка и брюки. Это уже совсем ерунда.

Однако мордовороты начали атаковать снова. И алкоголя в них было куда меньше, чем в Горском. Охранникам явно хорошо заплатили. Так что те демонстративно не вмешивались. Прикидывались шлангами возле двери. И только следили, чтобы драка не достала других посетителей.

Удары, приемы, захваты, падения.

Откаты, очередные поваленные предметы мебели.

Амбалы наступали, пропускали удары и продолжали идти напролом. Их упорство бы да в мирных целях…

Горский оказался на полу, придавленный тяжелым телом одного из мордоворотов и уже ожидал хорошенькой взбучки.

Влад закрыл глаза и представил лицо Жасмин. А еще ее плечо: гладкое и белое. И как он касался ее нежной глянцевой кожи, пока рисовал дракона…