Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Милая, тебе нездоровится?
— Пустяки.
— Наверное, ты ночью смотрела телевизор?
— Всего часик.
— Я же говорил…
Томас, ее Томас, позволил себе непривычную резкость в обертонах.
— Говорил: нарушение привычного расписания приводит к нежелательным последствиям.
— Учту на будущее.
— Я должен быть уверен в твоем здоровье, милая. — Томас, ее Томас, вернул голосу прежнюю вальяжность и снисходительность. — Уверен на сто процентов.
Джессике хотелось выпалить в лицо мерно жующего супруга что-то вроде язвительной благодарности.
Но пожилой джентльмен опередил молодую особу.
— Милая, через два часа мне надо срочно уехать.
— Куда, дорогой?
— По делам, требующим безотлагательного вмешательства.
Джессика нарочно резко положила вилку рядом с упавшим ножом.
— Дорогой, может быть, все-таки останешься?
Пожилой джентльмен подыграл молодой особе:
— Милая, мне очень жаль прерывать наш медовый месяц…
— Что медовый, то медовый.
Нет, Джессика не собиралась обижать ни в чем не виноватого супруга: чертова старость, никуда не денешься.
Но в этих словах прозвучало достаточно иронии, чтобы оскорбить мужское достоинство.
Впрочем, Томас, ее Томас, оказался выше и уязвленного самолюбия, и проявленной супружеской дерзости.
— Надеюсь, ты, милая, не будешь скучать без меня?
— В этом замке вряд ли соскучишься.
Даже если бы Джессика неделю репетировала эту фразу, ей не удалось бы выговорить эти слова с такой неожиданно безупречной интонацией и тщательной артикуляцией.
— Да, милая, ты весьма умная и послушная, можно сказать, образцовая жена.
Молодой особе хотелось выкрикнуть лощеному пожилому джентльмену что-то вроде отчаянного вопроса — а ты знаешь, старый долдон, чего мне стоит подобная образцовость?
Но Джессика ограничилась легкой иронией:
— Я стараюсь, дорогой, стараюсь.
— Поверь, милая, я это ценю. — Томас, ее Томас, взмахнул ножом и вилкой, как неопытный дирижер. — Надеюсь, оценю и другие качества, когда они будут мне доступны…
Пожилой джентльмен осекся, и нож с вилкой застыли в серебряной нерешительности.
— То есть я хотел сказать — когда ты достигнешь того состояния, для которого создала тебя природа.
— Ты имеешь в виду — когда я стану… матерью?
— Мате… Э-э-э…
Томас, ее Томас, явно пока не мечтал о скором обзаведении наследником.
— Ну да, конечно, я именно это и имел в виду.
Наверное, впервые Томас, ее Томас, солгал ей так откровенно.
Джессика поспешно сменила щекотливую тему.
— Так куда ты едешь, дорогой?
Вопрос был задан как бы небрежно и походя.
Но эффект получился неожиданный.
Томас, ее Томас, прежде чем ответить, аккуратно положил вилку и нож куда положено по этикету.
Лицо пожилого джентльмена приобрело надменность и значительность, как у лорда.
— Милая, не надо устраивать мне допрос с пристрастием.
— Учту на будущее.
Джессика потупила взгляд.
Томас придал голосу дополнительную строгость.
— А теперь послушай меня очень внимательно.
— О'кей.
— Бояться тебе нечего — охранный периметр достаточно надежен.
— Надеюсь.
Джессика попыталась изобразить хоть какое-то подобие страха, но безуспешно.
Потому что ей вдруг представилась шикарная романтическая сцена.
В ночной замок пробрался грабитель экстра-класса, чтобы похитить встроенную бытовую технику.
Посудомоечное чудо полного цикла.
Широкоформатный телевизор с диагональю в 50 дюймов.
Микроволновую печь, работающую в 120 режимах.
Чайно-кофейный агрегат, сияющий никелированными краниками.
И стиральную машину, приводящую все, начиная от простыни и кончая носовым платком, в надлежащий вид.
Услышав на кухне упаковочный шум, хозяйка в распахнутом пеньюаре выбежала из спальни и предложила себя вместо обожаемой бытовой техники.
Грабитель без раздумий согласился на неравноценный обмен.
Пеньюар — в клочья.
А голубые трусики с алыми розочками безжалостно лишены резинки.
Грабитель оказался мастером кухонного секса.
И очаровательную хозяйку дважды подряд, без малейшей заминки, целиком и полностью удовлетворили таким своеобразным способом, который не был известен большинству мужчин.
Ни охотнику за девственницами из автомастерской.
Ни рекламному агенту.
Ни, тем более, старому, без высшего эротического образования мужу.
Так и не показав истинного лица, грабитель покинул сладостные пределы гостеприимного замка, забрав на память лишь гравюру с изображением баронессы Ульрики фон Кнаппе.
— Надеюсь, — повторила Джессика. — Надеюсь.
Видно, Томас, ее Томас, все же прочувствовал момент с воображаемым грабителем и насильником.
Голос мужа, получившего, пусть и воображаемые, но раскидистые великолепные рога, зазвучал наставительно:
— Да, и самое главное, милая: в мое отсутствие — ни шагу из замка.
— Хорошо.
Но быстрый положительный ответ молодой особы не заставил даже на мгновение замолчать пожилого джентльмена.
— В противном случае наш брачный договор будет незамедлительно расторгнут.
Этих обидных слов Томас, ее Томас, мог бы и не говорить.
Джессика сама поняла, что такого мужа надо слушаться беспрекословно.
И делать не то, что хочется ей, а то, что нравится ему.
— Дорогой, не сомневайся в своей пай-девочке.
— Милая, ты слишком еще молода.
— Это со временем пройдет.
— Значит, договорились.
Томас, ее Томас, вернулся к тщательному пережевыванию экологически безупречной пищи.
Джессике ничего не оставалось, как тоже превратиться в жвачное существо, подчиняющееся чужой воле.
Закончился необычный завтрак в молчании.
Каждый думал о своем.
Джессика, в связи с изменением обстановки, подводила итоги скоротечной недели.