Разговоры разговорами, но двигались мы в том же темпе, ничуть не замедлившись. Темные теперь и при приближении монстров не останавливались. Лишь напряженные спины-плащи да сверкающие из-под капюшонов глаза выдавали спорщиков. Кажется, зачинщиком выступил Хейго, по обыкновению паривший рядом с лошадью. Рука его, лежавшая на холке, почернела.

В последнее время я постоянно, словно так само собой выходило, присматривалась к его фигуре, пытаясь определиться с особенностями, которые исподволь выделяли для меня этого спутника среди остальных. Поэтому сейчас без особого труда улавливала, как он едва заметно поворачивал голову, скрытую капюшоном, то в одну сторону, то в другую, упорно не желая соглашаться с чем-то. А сама представляла его сверкающие ледяные глаза, светлые насупленные брови, упрямо поджатые губы, «упертый» подбородок…

Наконец спорщики пришли к единому мнению: «нити» в последний раз дрогнули и медленно развеялись, словно осталось что-то невысказанное, что предпочли придержать. И мы постепенно начали забирать на запад, ближе к тому пути, которым бежала от нашествия белых моя семья.

О чем они спорили?

Сегодня рядом со мной в коконе созданной им же защитной мглы шел Хал. Этот риирец с красивыми, зеленовато-голубыми глазами казался мне более улыбчивым, чем остальные. Во всяком случае, не столь пугающим, как Тиж, который одним только взглядом пурпурных, похожих на кровь глаз безотчетно пугал до дрожи.

После полудня, не выдержав молчания, я решилась полюбопытствовать:

— Лар Хал, позвольте спросить, почему мы изменили направление?

Он, как мне показалось, посмотрел в спину Хейго, прежде чем пояснить:

— Ведущий решил: пока есть возможность, лучше не выходить на прямое столкновение с белыми. Их скопление проще обойти, чем доставлять вам… душевные страдания.

— То есть впереди были белые?.. — хрипло выдавила я, невольно сжимая поводья от страха.

Обернувшийся в этот момент Хал, видно, отметив мое состояние, положил ладонь на холку моей лошади и мягко прошелестел:

— Вы не должны бояться, леди Оливия. — От его руки потекла черная мгла, надо думать, решил усмирить животинушку на всякий случай, если я со страху рвану в неизвестном направлении. — Вам ничто не угрожает рядом с сильнейшими риирцами. Ничто, кроме скучного длительного путешествия. Из предполагаемых вначале трех недель благодаря вам мы уже сберегли день пути. Если получится и дальше делать длинные переходы, сократим путь еще немного.

— Вы рассчитывали, что идти придется медленно? — усмехнулась я, чуть расслабившись.

— Мы не знали тогда, с кем пойдем в Цветану. Поэтому рассчитывали различные маршруты и варианты поведения груза. Я хотел сказать…

— Поняла-поняла вас, лар Хал, — хихикнула я, совсем успокоившись. — Грузом мне еще ни разу не приходилось быть, зато опыт получу всесторонний.

— Мы рады обогатить ваш опыт любым доступным способом, — ровно ответил Хал, слегка кивнув.

Услышав двусмысленное предложение, я невольно опешила. Мало ли что они иномирцы, духи? Никто не отменял того факта, что они мужчины. И в физической форме размножаются…

Я было приготовилась строго высказаться о недопустимости подобных намеков, но духу не хватило. Слегка недовольно, тихонько укорила:

— Ваш флирт, лар Хал, в данных обстоятельствах неуместен. И не с леди!

— Флирт? — Из-под капюшона блеснул его заинтересованный взгляд, а в голосе прозвучало искреннее недоумение: — Вы сочли, что этой фразой… я за вами… как это у вас… ухаживаю? Да? Почему?

Наверное, со стороны выглядела я глупейшим образом. Мы с Халом шептались между собой, но парившие рядом риирцы несомненно услышали наш разговор и, что называется, тоже решили погреть уши.

— Потому что ваше предложение прозвучало двусмысленно, — без особого рвения объясняться с мужчиной в присутствии других мужчин ответила я.

Сама же не в ту степь разговор повернула. Еще, не дай боги, о совсем сокровенном придется говорить. Или о том, чему может научить мужчина женщину наедине. Мои щеки вспыхнули от смущения.

— Двусмысленно — это?..

Хал, видимо, не смог подобрать сразу подходящего слова. На помощь ему пришел Тьюго. Его глухой голос тоже прозвучал заинтересованно.

— …когда у слов есть другое значение. Да?

— Нет, это когда вы говорите одно, но на самом деле подразумеваете другое, — поправила я.

Собеседники переглянулись, а я призадумалась: если они не знают, что такое двусмысленность, то ни о каком нарушении приличий речь не идет.

— А какое другое значение можно вложить в мое предложение поделиться опытом? — Вопрос Хала прозвучал чересчур заинтересованно. — У нас слова имеют лишь один смысл, иначе можно настолько усложнить жизнь, что дойдет до суда справедливости.

Я уже пожалела, что вообще завела разговор о приличиях. Обвинила иномирца в домогательствах, в темных мыслях, а выходит, только у меня голова дурная. Поэтому махнула пушистой белой варежкой и попросила:

— Оставьте, лар Хал! Забудем.

Не тут-то было, сзади раздался голос Кайго:

— Леди Оливия, если я другим женщинам это предложу, они тоже сочтут, что за ними ухаживают? Или, как вы сказали, флиртуют?

Я скрежетнула зубами и ответила, не оборачиваясь:

— Вполне возможно. Смотря как будет сделано ваше предложение, в связи с чем, в какой обстановке. Даже тональность голоса влияет.

— Леди Оливия, какой второй смысл вы нашли в предложении Хала? — не унимался Тьюго, причем, мне показалось, не без иронии.

Ох, как же неприятно слушать его мрачные и язвительные высказывания! Раза три открыл при мне рот, но каждый — с подковыркой.

— Уже не важно! И давайте забудем! Пожалуйста.

Дальше я ехала молча, самой себе напоминая толстого, надувшегося на «взрослых дяденек» снеговика. По большому счету, по собственной неосторожности попала в двусмысленную ситуацию, а дуться на себя — глупо. Зад ныл от тряски; было откровенно скучно. Окружающий пейзаж производил удручающее впечатление, напоминая о событиях трехлетней давности: редколесье с одной стороны, кажется, дальше болота… были, с другой — длинная цепь невысоких холмов, покрытых голым кустарником и заметенных снегом.

В груди екнуло, когда после поворота перед нами раскинулась до самого горизонта степь. Раньше здесь было раздолье степнякам. Шандар — их исконная территория. Здесь три года назад стояли многочисленные пестрые шатры, повозки. Город Шидарцы — яркая, шумная, казалось, вечная праздничная ярмарка с бойкой торговлей, зазывалами, шутками, песнями и плясками, почестями Богу Ветра и Богу Торговли.

А сейчас вместо городка — ровное белоснежное поле, заливаемое солнечным светом до слепящей яркости. Прикрыв рукой в варежке глаза, я отыскала посреди этой белой пустыни одинокое, невысокое дерево розан. Ровный толстенький ствол и густая шарообразная крона нежно-розового цвета. Мороз, а на ветру все равно трепещут розовые листики…