– Кое-что, да.

Пальцами он стучит по подлокотнику кресла.

– Остальное трудно найти. Они более редкие.

– Например?

Теперь, когда я стала более самостоятельной, он планирует выбираться из дома чаще, и мне очень хочется узнать о его поездках.

– Ну, из того что мне было нужно я смог достать хвост геккона и боярышник, золу, и ягоды рябины. Это ключевые ингредиенты необходимые в процессе создания гибридов. И ты никогда не знаешь, когда нам могут понадобиться еще куры.

На самом деле курицы едва успевают нести яйца, чтобы прокормить нас с Отцом.

– Можно я поеду с тобой в следующий раз?

Он смеется.

– Нет, боюсь, что нет, и ты прекрасно знаешь почему.

Я хмурюсь.

– Они не любят гибридов?

– Нет, не любят. Существует причина, по которой полукровки – кентавры, фавны, и русалки – всегда держались друг друга. Те, кто сейчас спрятался.

– Так же как и драконы, – добавляю я.

– Да, если хоть один до сих пор жив.

Я открываю рот чтобы произнести слова, но с новой силой ко мне возвращается то странное чувство, которое я уже испытывала, сжимающее мои голосовые связки. Мою кожу покалывает невидимыми иголочками. У меня не получилось ничего кроме как открыть рот и закашляться. Ужас медленно поднимается по чешуйкам на моем хвосте к спине. Я нормально разговаривала еще секунду назад, но сейчас, когда я попыталась заговорить о драконе, я не могу произнести ни слова.

Это чувство, похоже на живое существо, становящееся на дыбы в ответ на мои мысли. Может ли это быть магией? Мог ли дракон наложить на меня заклинание этой кровной связью?

Бату может и назвал меня сестрой, но он не доверяет мне. Мое меня сердце сжимается; я собиралась рассказать Отцу. Думаю, у дракона были основания так поступить, но мне придется попросить его снять заклинание.

Я мешаю рагу слишком усердно, и бульон брызгает в огонь.

– Что ты не смог достать?

Меня заполняет облегчение. Ко мне вернулся голос, когда я перестала думать о том, чтобы рассказывать Отцу о драконе.

Он вздыхает и сцепляет руки на животе, бросая сонный взгляд на рагу, которое я мешаю.

– Слезы.

– Что? Слезы. Я видела их. Девочки, которые живут с нами, все время плачут. Я бы хотела их утешить, объяснить им чем мы занимаемся, но Отец не хочет, чтобы я разговаривала с ними. Только спасать их и держать во сне как можно дольше.

– Слезы проливаемые могущественными существами обладают сильными свойствами. Я использовал последние из моих запасов, создавая тебя.

Дрожь пробегает по моей спине.

– Ты использовал слезы, чтобы создать меня?

– Да, в них есть искорка жизни. Каждый раз, когда мы плачем, мы немного умираем. Крошечная часть нашей жизни уходит с этой каплей. Мне понадобилось достаточно много, чтобы вернуть тебя к жизни.

– Но люди в этой стране постоянно грустят. Не может быть, чтобы слезы было так трудно достать.

Его глаза тускнеют, но он продолжает смеяться.

– Человеческие слезы не стоят выеденного яйца. Эти же слезы особые.

– Как это? Чьи же это слезы?

Он широко зевает и Пиппа делает то же самое у него под креслом. На какой-то момент мне кажется, что он не слышал мой вопрос.

– Драконов.

Моя рука замирает над котелком. Не удивительно, что они редкие. Это сильно огорчило меня. Чтобы получить драконьи слезы, их придется заставить плакать. Мне не нравится идея намеренно делать драконов несчастными.

И я не знаю, как думать об Отце, который использовал их, чтобы вернуть меня к жизни. В этот момент я обрадовалась, что не смогла рассказать Отцу о своем каменном драконе.

Я ЗАПРЫГИВАЮ НА СТЕНЫ ГОРОДА, МОЮ КОЖУ ПОКАЛЫВАЕТ ОТ ПРЕДВКУШЕНИЯ. КАЖДУЮ ночь мальчик оставлял мне розу на фонтане. Цветы заняли место между страницами книги в моей комнате, а мысли о мальчике и его теплых глазах преследуют меня, куда бы я ни пошла. Я охочусь за нашим ужином и чувствую, как он наблюдает за мной. Я перелетаю через живую изгородь, и он тоже там в небе. В саду, который я хочу разделить с ним, нигде нет места, спрятаться от его тени.

Я жду весь день, когда смогу вернуться в город и взглянуть на него снова. И надеяться на еще одну розу.

Я подозреваю, что он таскает их из дворцового сада, когда отправляется доставить сообщение в тронный зал. Я слежу за ним только издалека, затем прокрадываюсь внутрь, когда его уже нигде не видно, боясь, что он может поймать меня.

Если бы он поймал меня, сомневаюсь, что он продолжил бы оставлять для меня розы. Я не хочу так рисковать.

Жаль, что Отец запретил мне разговаривать с людьми. Иногда я чувствую себя как та принцесса в башне из моей книги, запертая от всего мира. Но этот мальчик разжег мое любопытство. Я почти в отчаянии от того, что не знаю его. Он как то связан с королем, это понятно из тех сообщений, которые я перехватываю. Принц ли он или слуга? Или кто-то еще для кого у меня пока не находится подходящего слова?

Прочитав сообщение, которое он оставил прошлой ночью Отец покачал головой. Колдун снова обходит стражников. Переместите Д на вторую позицию.

Что такое Д, и что такое вторая позиция? Отец сказал, что он не знает ответа, но в его глазах был отсутствующий взгляд.

Петляющие улицы и здания с забитыми окнами позади, и я плавно двигаюсь в сторону площади с фонтаном… нашим фонтаном. Время от времени через открытые окна до меня долетают обрывки разговоров. Услышав знакомое имя, я останавливаюсь.

– Этот Барнабас. Я всегда считала, что король дурак, раз доверяет ему. Он клялся и божился, что избавит нас от этой напасти и теперь нам нужно все начинать сначала, – говорит женщина. Я парю с наружной стороны окна, наблюдая, как две женщины моют посуду. Барнабас. Дэрелл назвал Отца этим именем. Могут ли они говорить о нем?

Другая женщина смеется.

– Я слышала, что он поставил перед королем возмутительные требования. Марта сказала, что он выбежал из ворот дворца, как псих бессвязно бормотал что-то о первенцах и сделках, которые были нарушены. Он точно чокнутый, но даже он знал достаточно, чтобы бросить все пока не поздно. Если бы он все еще был здесь, держу пари, его бы обвинили в том, что все наши девочки заболели.

– Лучше бы ему держаться подальше. Таких как он больше не хотят видеть в этих краях.

Женщина машет перед своей подругой огромным половником. Я отскакиваю назад к стене дома. Может ли Барнабас, о котором они говорят, и мой Барнабас быть одним человеком? Была ли у Отца ссора с королем? Он никогда не говорил мне, что знает короля. Конечно, я никогда и не спрашивала. Теперь я поставлю перед собой такую задачу.