Он услышал за спиной шаги — кто-то целеустремленно шел по липкому полу, выделяясь из общей какофонии, — и потянулся к кинжалу.

— Что за видения тебя посещают, когда смотришь на языки пламени? — поинтересовался Эдвард Хартли.

Роб расслабился и повернулся к другу. Эдвард, одетый в ярко-зеленый атласный наряд придворного, сильно выделялся в толпе таверны, но, как обычно, никто не посмел на него наброситься, даже чтобы украсть его одежду.

— Я просто решил посидеть в тишине и поразмышлять, — ответил Роб.

Эдвард поднял бровь и сел напротив.

— Здесь?

— В толпе мне лучше всего думается.

— А, значит, у тебя на уме нечто потрясающее. Сегодня гвалт еще хуже обычного, уж не говоря о запахе.

— Что-то ты сильно удалился от дома в такой поздний час. Прекрасная леди Элизабет уже покинула Лондон?

— Пока еще нет. Мы встречаемся с ней завтра вечером. — Эдвард отхлебнул из кубка, что держал в руке. — Я слышал, ты был сегодня на Ситтинг-Лейн.

— Был.

— Есть какой-то прогресс?

Роб пожал плечами:

— Наверное. Но ничего стоящего для меня.

— Ну, может, тогда я смогу оказать тебе кое-какую помощь. Мне передали, что в Лондон возвращается сэр Томас Шелдон — снова на мели и еще бесшабашней обычного.

— Вот как? — Роб с интересом выпрямился.

Томас Шелдон был давним врагом Эдварда. Хартли винил его в безвременной кончине своего брата и искал возможность поквитаться. Роб недавно выяснил, что Шелдон продает свою верность тому, кто предложит цену повыше. Возможно, он был замешан и в деле о предательстве, но вряд ли являлся главным действующим лицом. Для этого он слишком неловок.

— Может, теперь мы его возьмем, — сказал Эдвард. — У меня есть план, как устроить ему ловушку.

Это в наших общих интересах, и мне нужна твоя помощь.

— Считай, что ты ее уже получил. Что ты задумал?

— Мы с Элизабет собираемся устроить в Харт-Кастл прием на следующей неделе. Пригласили Шелдона и кое-кого из его друзей — я слышал, он собирается продавать свое поместье, что граничит с моим, и считает меня возможным покупателем. Мы заманим их на свою территорию и так просто уже не выпустим.

Шелдон был вороватым богачом и придворным подхалимом, который пытался насильно жениться на юной племяннице Элизабет. Девушка сумела от него сбежать и невольно свела помогавшую ей Элизабет с Эдвардом.

— И Шелдон принял приглашение?

— О да. Он всегда ищет способ выдвинуться, не говоря уже о том, что ему надо продать поместье. Кроме того, я помахал у него перед носом юными наследницами. Он ищет богатую жену с тех самых пор, как от него сбежала племянница Элизабет, и быстро заглотил наживку.

— И ты хочешь, чтобы я помог тебе его подсечь?

— В этом тебе нет равных, друг мой. И ты должен кого-нибудь с собой пригласить, чтобы помочь нашему небольшому сборищу. — Эдвард усмехнулся. — Эти несколько дней будут очень не бесполезны во всех смыслах.

— Кого-нибудь? — Роб снова уставился на огонь, будто там и вправду были видения. Сумеет ли он уговорить Анну на поездку в Харт-Кастл? Может быть, вдали от отца и его друзей, да и вообще от Лондона, он сумеет у нее что-то выведать. Возможно, удастся выяснить, замешаны ли она или ее отец в заговоре.

И тогда поймет, что делать дальше.

— Я приеду, — пообещал он.

Как можно упустить такую возможность. Игра уже началась, и он должен узнать ее окончание, даже если потом испытает невыносимые муки совести из-за Анны, из-за причиненной ей боли. Он уже давно выбрал свой путь. И должен пройти его до конца.

В утреннем воздухе раздавался металлический лязг острых клинков. Мужчины оскорбляли друг друга и хохотали, когда противник отвечал сердитым залпом бесполезных ударов. Это был решающий поединок между двумя враждующими кланами.

Анна посматривала на них с верхнего яруса в перерыве между стежками — чинила порванный театральный костюм. Во время заминок она подсказывала актерам слова и отмечала, что еще надо починить перед спектаклем. Яркий утренний свет — золотистый в отсутствие пасмурных облаков — высвечивал сколы колонн и выцветшие места на фреске, что тянулась вдоль ложи музыкантов и изображала Зевса и других богов.

Один из сражавшихся свалился на застеленный тростником двор и проворно вскочил. «Если бы все поединки были такими же легкими, — подумала Анна. — Вихрь красочных оскорблений и ударов, которые никому не вредят, а потом все идут в таверну пропустить по кружечке эля».

Но Уолсингем со своими чинами так примитивно не работал. Никаких тебе криков — кинжальный удар в темном переулке или потайной комнате, и все. Будто ничего и не было.

Она подняла голову от шитья и поискала на сцене Роба. У него в руках не было шпаги, только страницы пьесы, он руководил сражающимися. Беспорядочная свара на деле была тщательно выверена, чтобы произвести более выгодное впечатление на зрителей. Роб проворно метался между противниками, подбадривая их выкриками, а порой вскарабкивался на нижнюю часть колонны и оттуда направлял действие.

Увидев, что Анна на него смотрит, помахал ей и весело ухмыльнулся, и она помимо своей воли улыбнулась в ответ. На сцене Роб был в своей стихии, пылая чистой, восхитительной живостью. Он становился совсем другим, не похожим на того страстного, пылкого любовника, каким был с ней. Как, впрочем, и на мрачного, молчаливого человека, выходящего из дома Уолсингема. Какой же из них настоящий Роберт Олден? Как было бы соблазнительно разгадать эту загадку.

Анна засмеялась и помахала ему в ответ. Роб легко обогнул колонну и спрыгнул на сцену.

— Итан, ты неправильно держишь шпагу. Надо вот так, — услышала она его голос. — Это не свинья, которую ты ведешь на ярмарку. Рапира — создание очень тонкое и гибкое, она идеальна и для простых ударов, и для атакующих выпадов. С ней нужно обращаться деликатно, как с женщиной. Ею нельзя молотить куда ни попадя и думать, что попадешь в цель.

Он взял у одного из подмастерьев клинок и покрутил эфесом. Потом взмахнул оружием, словно оно было легче перышка, и сделал точно рассчитанный выпад.

— В бутафорском бою ты должен выглядеть естественно и грозно, а не комично. Обрати пространство себе на пользу, как в настоящем поединке. Заставь противника отступить к двери или колонне. Застань его врасплох.

Анна медленно положила порванный костюм на скамейку и с восхищением внимала зрелищу. Роб двигался очень плавно и гибко, словно танцевал под стать придворным акробатам, его клинок так и пел. Где он подобному научился? Его движения были одновременно и изящными, и красивыми, и смертоносными. Она смотрела как зачарованная, не в силах отвести взгляда.

Один за другим актеры выступали вперед, чтобы с ним сразиться, и Роб всех их по очереди побеждал. И смеялся, будто весело проводил время, а отбивать удары не стоило никаких усилий. Под тонкой рубашкой виднелись выступающие мускулы, ткань намокла от пота. Он тряхнул головой, откидывая со лба волосы, и одним ударом клинка сбросил со сцены очередного противника. Последнего. Желающих больше не нашлось. Побежденные актеры сидели в своих полукостюмах на краю сцены и не пытались больше приближаться.