– Я не собираюсь плыть в Исландию.

– Некоторые из этих людей на исландском острове лишились чувств от боли, вызванной растиранием, и умерли там.

– Я же не говорю, что кораблекрушения – это хорошо, Сенатор.

– Каждому из этих людей потом потребовалась ампутация.

– Сенатор?

– По колено, Рути.

– Сенатор? – повторила Рут.

– А другие умерли от боли при растирании.

– Сенатор, пожалуйста.

– Выжившим морякам пришлось прожить в Арктике до следующего лета, и питались они одной только ворванью, Рут.

– Пожалуйста, – взмолилась Рут.

Пожалуйста, пожалуйста. Она так умоляла Сенатора умолкнуть, потому что перед ними стоял Вебстер. Он был в грязи до тоненькой талии. Колечки густых волос взмокли от пота и прилипли ко лбу, и все его лицо было перемазано илом. А на его протянутых руках лежал слоновый бивень.

– Ох, Сенатор… – вымолвила Рут. – О боже!

Вебстер положил бивень на песок у ног Сенатора, как кто-нибудь возложил бы дар к ногам правителя. Сенатор лишился дара речи. Все трое – старик, девушка и худенький чумазый юноша – смотрели на слоновый бивень. Они не шевелились. Только Куки лениво поднялась и побрела к странному предмету, подозрительно принюхиваясь.

Наконец Вебстер виновато и растерянно проговорил:

– Наверно, это был не очень большой слон.

Действительно, бивень был маленький. Очень маленький для слона, который за сто тридцать восемь лет, пока рассказ передавали из уст в уста, вырос до мифических размеров. Бивень был самую чуточку длиннее руки Вебстера от локтя до кончиков пальцев. Бивень был тонкий, с небольшим изгибом. С одного конца он был тупой и гладкий, как большой палец. С другого конца, в том месте, где он откололся от скелета, – шершавый и неровный. Слоновую кость покрывали глубокие черные царапины.

– Просто совсем маленький был слон, – повторил Вебстер, потому что Сенатор продолжал молчать. Голос Вебстера прозвучал почти отчаянно. – А мы-то думали, бивень будет побольше, да?

Сенатор встал – медленно и скованно, словно все сто тридцать восемь лет просидел на берегу в ожидании бивня. Он еще немного посмотрел на бивень, а потом обнял Вебстера одной рукой.

– Отличная работа, сынок, – сказал он.

Вебстер устало опустился на колени, а Сенатор сел рядом с ним и положил руку ему на плечо.

– Ты разочарован, Вебстер? – спросил он. – Ты думал, что я буду разочарован? Это очень красивый бивень.

Вебстер пожал плечами. Лицо у него было расстроенное. Налетел порыв ветра, и Вебстер поежился.

– Наверное, не очень большой был слон, – повторил он.

Рут сказала:

– Вебстер, это просто потрясающий бивень. Ты здорово потрудился, Вебстер. Ты просто замечательно потрудился. Ты молодчина.

Тут Вебстер два раза громко всхлипнул.

– О, ну перестань, не надо, мой мальчик, – сказал Сенатор дрогнувшим голосом.

Вебстер расплакался. Рут отвернулась. Нет, она не могла слушать, как он рыдает, поэтому встала и пошла прочь от камней к елям, растущим вдоль берега. Вебстер и Сенатор остались на берегу одни, а она долго ходила между деревьями, подбирала сухие сучки и ломала их. Ее кусали комары, но она не обращала на это внимания. Она не могла наблюдать за тем, как люди плачут. Время от времени она смотрела в сторону берега и видела, что Вебстер все еще рыдает, а Сенатор его утешает. Ей не хотелось в этом участвовать.

Рут села на замшелую поваленную ель спиной к берегу. Она приподняла плоский камень, и из-под него выскочила саламандра. От испуга Рут вздрогнула. «Может, я стану ветеринаром», – подумала Рут рассеянно. Недавно она прочла книжку, которую ей дал Сенатор. Книжка была про разведение охотничьих собак и очень понравилась Рут. Книга, изданная в тысяча восемьсот семидесятом году, была написана прекрасным языком. Рут едва не расплакалась, читая описание лучшего чезапикского лабрадора, которого только видел в своей жизни автор. Этот пес побежал за подстреленной чайкой, прыгая по тонкому прибрежному льду, а потом еще и уплыл далеко от берега – так далеко, что скрылся из виду. Этого пса звали Багл. Он вернулся на берег, замерзший до полусмерти, но чайку держал так бережно, что на ней не осталось ни единой отметины от его зубов.

Рут украдкой оглянулась на Сенатора и Вебстера, который, похоже, перестал плакать. Рут встала и пошла к берегу. Вебстер сидел у кромки воды и невесело смотрел на море. Сенатор взял бивень и отмывал его в лужице с теплой водой. Рут подошла к Сенатору. Он выпрямился и протянул ей бивень. Рут вытерла бивень о рубашку. Он был легким, как кость, и желтым, как стариковские зубы. Изнутри он был наполнен илом. А еще он был теплый. А она даже не видела, как Вебстер нашел этот бивень! Столько часов она просидела на берегу, наблюдая за Вебстером, роющимся в грязи, и не заметила того момента, когда он нашел бивень!

– Вы тоже не видели, как он его нашел, – сказала она Сенатору. Тот покачал головой. Рут взвесила бивень в руках. – Даже не верится.

– Честно говоря, я не думал, что мы его вправду найдем, Рут, – отчаянным шепотом признался Сенатор. – Что же мне теперь с ним делать? Ты посмотри на него, Рут.

Рут посмотрела. Вебстер дрожал, как старый мотор, работающий на холостом ходу.

– Он расстроился? – спросила она.

– Конечно расстроился! Ведь он был участником моего проекта целый год! Даже не знаю, – в страхе прошептал Сенатор, – чем же мне теперь занять парня!

Вебстер Поммерой встал и подошел к Рут и Сенатору. Сенатор выпрямился в полный рост и широко улыбнулся.

– Вы его отмыли? – спросил Вебстер. – Он стал к-к-к-расивее?

Сенатор повернулся и крепко обнял худенького Вебстера Поммероя.

– Он просто великолепен! – воскликнул он. – Он роскошен! Я так горжусь тобой, сынок! Я так тобой горжусь!

Вебстер снова расплакался. Рут непроизвольно зажмурилась.

– Знаешь, что я думаю, Вебстер? – услышала она голос Сенатора. – Я думаю, что это просто грандиозная находка. Я правда так думаю. И я думаю, нам стоит отвезти этот бивень мистеру Эллису.

Рут испуганно открыла глаза.

– А знаешь, что сделает мистер Эллис, как только увидит этот бивень? – спросил Сенатор, обнимая большущей ручищей хрупкие плечики Вебстера. – Знаешь, Вебстер?

Вебстер не знал. Он беспомощно пожал плечами. Сенатор сказал:

– Мистер Эллис усмехнется. Правду я говорю, Рути? Здорово, правда? Ты не думаешь, что мистер Эллис будет просто в восторге от этого бивня?

Рут промолчала.

– Ты так не думаешь? Нет?

Омар, когда его поймают, Ведет себя как эгоист. Он возмущением пылает, Он мало что соображает И часто на клешню нечист.