— Уходи, пожалуйста, — я рыдала, ловя и притягивая к себе лиловые нити, пытаясь поймать их непослушными губами.

Всё! Амулет туго перетянул горло, я не могла больше дышать. А лиловые волны потекли в полураскрытый не в состоянии вдыхать рот.

— Нет! — четко и громко ответила девочка. А я больше ничего не могла ни сказать, ни сделать. Я… я…

— Кай! — детский визг, разрывающий мне слух.

Откуда он появился я не видела. Только вдруг возник перед затухающим взором темный худой силуэт в сером плаще, лицо спрятано под капюшоном.

— Сатарип рамори, тарамиро налор, тахнорим! — голос пел, заставлял затухать лиловые разводы, затихала боль, жар отступал. — Ромари варимор нарилод ист сит хорим!

Амулет расслабил хватку, давая сделать свистящий, болезненный вдох. Легкие задрожали от внезапно поступившего воздуха. Я загребла ладонями землю, судорожно ловя ртом жизнь. Перед глазами замелькали цветные блики.

— Сами дойти до комнаты сможете? — мужской голос, пронизывающий холодом.

Я, медленно приходя в себя, кивнула.

— Вам повезло, что мы с Корой рядом оказались.

— Спа-па-си-бо… — меня едва ли было слышно.

— Учитесь держать в руках свою суть, — прошелестело из-под капюшона. — Иначе в следующий раз я могу сотворить совсем другое заклятие, — разящие глухой суровостью слова. И добавил совсем тихо, но так, что у меня в мозгу зазвенело: — Оно убьет тебя, суккуб.

И я сразу поверила. Приподняла голову пытаясь видеть говорившего. Тусклые глаза смотрели на меня из-под капюшона, серые, как и у девочки в цветном платье.

— Идем, Кора, — худая рука, обтянутая бледной кожей выскользнула из-под плаща, потянулась к ребенку, взяла его ладонь в свою и вместе они направились к институту. Но не дошли, пропали… Не ушли в портал, а просто пропали во внезапно возникшей и поглотившей их тьме.

Я сидела и дрожала, от внезапной слабости.

— Студентка Найли.

Я с трудом обернулась. Влюбленной парочки на поляне тоже не было. Зато в паре шагов от меня стоял лорд Риган. И лицо у него было крайне суровое. Я застонала.

Шли мы молча. Он ничего не говорил, а я молчала от страха.

— Проходите, — открыл дверь своего кабинета, пропуская меня. Я шмыгнула, встала у стены, уставилась на шкаф с разноцветными дымками. Те играли, переливались. Мне отчаянно захотелось стать дымком и стоять себе спокойненько в колбочке за стеклом.

Я в ожидании напряглась.

Дверь в кабинет аккуратно закрылась. И сразу после этого грянуло.

— Мы с вами, казалось, договорились! — Ректор Кейн пригвоздил меня к стене, болезненно сжимая шею крепкой рукой. Горячее дыхание обдало мне лицо.

— Что я сделала? — пролепетала не слушающимся языком.

Ректор глаза прищурил недобро. Лицо, склоненное надо мной, исказилось, и лорд Риган прошипел:

— Хотели сделать…

Я ошарашенно заморгала. Неужели девочка и худой меня сдали ректору? Когда успели?

— Но, ведь не сделала! — выдала я немного обалдевшая от предъявленного обвинения.

— Только из-за страха перед амулетом!

«Амулетом? К нечистым, амулет! Если бы не девчонка и худой… — и тут меня осенило. — Это не они меня сдали. Ректор не в курсе, что я с ними столкнулась!»

— Если бы не магистр Зорий, поспешивший сообщить, что вы сбежали с лекции в весьма странном состоянии… — лорд Кейн рывком дернул ворот платья.

Да что же это такое! У меня от возмущение щеки запылали. Пуговицы полетели на пол, половинки платья распахнулись обнажая грудь. Я задохнулась от стыда. Ректор Риган перевёл взгляд на амулет. На кожу под ним.

— Проклятие! Я надеялся, что ошибаюсь… — прикоснулся пальцами к волдырям. У меня по телу озноб прошел и затрясло всю.

Я молчала сжав зубы. У лорда Ригана глаза чернью подернулись. Я упорно отводила от него взгляд, смотрела на шкаф, а там дымки застыли и за нами с неподдельным интересом безглазо наблюдали.

— Отвечайте! — прохрипел мне ректор в ухо.

— Вы не спрашивали, — нагло, от злости и перенесенного унижения, проговорила я и тут же полетела в кресло отброшенная сильной рукой. Больно ударилась затылком о спинку. Вся съежилась и ноги под себя поджала пряча их под платье.

Ректор стоял ко мне спиной. Но я видела, как тяжело вздымаются его плечи. Потом тяжелый выдох.

Леди Найли, — продолжил более спокойно. — Вы понимаете, что если вылетите отсюда, то и двух шагов за пределами института не сделаете? Лорд Гэйли, отец покойного ныне Алана Гэйли, он…

— Он узнал меня? — я ноги крепче обняла.

— Да. Он приходил ища вас. Я уверил советника, что подобной студентки в институте нет… Но ведь вы не можете по-другому! Вы!.. Найли… — он обернулся. Тьма схлынула с глаз, оставив лишь чернь зрачка. Лицо ректора дрогнуло выдавая сожаление. — Да, я уверен, он знает кто вы. И он не оставит вас в покое окажись вы за пределами этих стен. Институт, единственное место способное защитить вас до суда от лорда Гэйли, и то состоится только когда вы окончите учебу и уйдете из-под нашей опеки. До тех пор институт и лично я, несу ответственность за ваши деяния.

Меня затрясло.

— Меня будут судить? Меня казнят?

— Вам предъявлено обвинение в убийстве Алана Гэйли и в нанесении тяжких повреждений Мику Крэйку. Мне вас искренне жаль, — ректор говорил размеренно и тихо. — Я стараюсь помочь вам чем могу, но вы безустанно находите новые проблемы на вашу голову.

Я молчала, просто не в состоянии была что-то сказать.

Он сложил руки на груди, начал размеренно отстукивать носком сапога по полу, произнес с чувством:

— Вы уникальны, студентка Найли. Как это у вас получается, постоянно появляться в ненужном месте в ненужное время, и видеть ненужные события, представать пред взором ненужных людей? Мне так кажется, это и есть ваше главное проклятие.

«Да! Да! — захотелось мне закричать. — Я не виновата, так выходит! Само выходит!»

Лорд Кейн прожигал меня взглядом и выжидательное молчал.

Нечистые и почему у меня в этом кабинете всегда начинает кружиться голова?

Я тоже молчала, закусив губу. Да и как сказать о том, чего я не могу объяснить. Оправдываться? Пытаться доказать ему, и себе, что всё вокруг происходит случайно? Может я в прошлой жизни на больную мозоль кому из высших нечистых наступила?

В глубокой тишине кабинета было слышно мое тяжелое дыхание.

Лорд Риган стоял, я сидела поджав ноги. Смотрели друг на друга и молчали. У меня руки дрожали. А у него губы, я видела. И лицо было бледное, уставшее.

— Идите, — произнес глухо и отвернувшись направился к столу.