— Нет, спасибо.

— Ну, разумеется, ведь методисты не пьют ничего такого, что можно было бы назвать крепким напитком. — Он поставил графин на стол и па мгновение задумался. — Но эль-то вы пьете, не так ли?

— Конечно. Эль пьют все. Он взял со стола бутылку.

— Тогда попробуйте это немецкое вино. Оно слабее, чем многие сорта эля. — Видя, что она все еще колеблется, он добавил: — Клянусь, что от него вы не опьянеете настолько, чтобы танцевать на столе. О чем я весьма сожалею. — И он испустил нарочито горестный вздох.

Клер усмехнулась:

— Ну что ж, тогда я, пожалуй, выпью. Но вы в любом случае можете не бояться за свой стол: я не умею танцевать.

— О Господи, я и забыл. — Он откупорил бутылку и налил ей бокал вина. — Итак, вы не пьете крепких напитков и не танцуете. Что же делают методисты, когда хотят поразвлечься?

— Молятся и поют, — не задумываясь, ответила Клер.

— И только? Я вижу, что мне придется многому вас научить. — Он протянул ей бокал с вином. — Давайте выпьем за то, чтобы наше с вами общение завершилось к обоюдному удовлетворению.

— Не возражаю. — Клер подняла свой бокал. — Я выпью за то, чтобы через три месяца угольная шахта стала более безопасной, а жители Пенрита — более здоровыми, более богатыми и более счастливыми. И еще я надеюсь, что к тому времени вы духовно прозреете и сделаетесь человеком здравомыслящим и благочестивым, а я возвращусь к себе домой без урона для моей репутации и карьеры.

Никлас чокнулся с ней, его черные глаза весело блестели.

— Мое определение «обоюдного удовлетворения» кое и чем отличается от вашего.

— В чем же?

Он улыбнулся:

— Лучше бы мне не отвечать на этот вопрос. Не то вы, чего доброго, выльете остаток вина на мою голову.

Клер вдруг с удивлением осознала, что без всякого стеснения обменивается шутками с мужчиной. И не только ведет игривый, полный двусмысленностей разговор, но и — кто бы мог подумать! — наслаждается им.

Но ощущение собственной искушенности и неуязвимости мигом испарилось, когда она взглянула в лицо Никласу. Она тут же поняла, что сделала ошибку, но было уже поздно. Его пристальный, изучающий взгляд словно излучал магнетическую силу, был осязаем, как прикосновение. Клер смотрела в его черные глаза, как завороженная, не в силах оторваться. По телу ее вдруг разлился непривычный жар. Сначала у нее начали гореть губы, потом — шея, как будто он ласкал их не глазами, а кончиками пальцев.

Когда он перевел взгляд на ее груди, у нее напряглись и заныли соски. Силы небесные, если он так действует на нес, находясь на расстоянии ярда, что же произойдет, когда он наконец до нес дотронется?

Ее спас звон колокольчика, возвестивший начало обеда. Никлас повернул голову и освободил Клер из-под колдовской власти своего взгляда.

— Итак, посмотрим, на что способен здешний повар. После возвращения в Эбердэр я ни разу по-настоящему не завтракал, не обедал и не ужинал и поэтому не имею ни малейшего понятия о его кулинарных талантах. Более того, я даже не знаю, мужчина это или женщина.

— Я говорила сегодня с Уильямсом: он приказал Глэдис, одной из горничных, временно взять на себя обязанности кухарки, — ответила Клер, надеясь, что голос ее звучит спокойно — Вам не нужна мнимая любовница — вам нужна экономка, которая навела бы порядок в хозяйстве.

— А вы не могли бы стать и тем, и другим? Он снова уверенно положил руку ей на талию. Клер вздрогнула; се платье и нижняя сорочка были куда тоньше, чем тот мужской костюм, в котором она ездила в каменоломню, и из-за этого прикосновение Никласа показалось ей таким же интимным, как если бы он положил ладонь на ее обнаженное тело. Граф, конечно же, не преминул заметить ее реакцию.

— А я-то думал, что вы уже перестали меня дичиться, — тихо промурлыкал он. — Вам незачем бояться меня, Клер.

Она бросила на него сердитый взгляд.

— Если бы у меня в голове была хоть капля здравого смысла, я бы не чувствовала сейчас ничего, кроме ужаса. Вы в два раза крупнее меня, по меньшей мере вчетверо сильнее, и я нахожусь в полной вашей власти. Поскольку я по доброй воле, без принуждения, поселилась под вашей крышей, вы преспокойно можете сделать со мною все что угодно, — если, конечно, дело не дойдет до убийства, — и большинство людей скажут, что так мне и надо за мое бесстыдство.

Его лицо помрачнело.

— Позвольте повторить вам, что меня не интересуют те женщины, которые меня не хотят. Несмотря на мою власть и физическую силу, хозяйкой положения будете вы, ибо у вас есть право сказать мне «нет». Ну вот, к примеру… — Он поднял руку и погладил ее щеку тыльной стороной пальцев.

Это медленное движение, сладкое и волнующее, обожгло ее кожу, и Клер вдруг почувствовала себя слабой и незащищенной: его прикосновение лишало ее остатков благоразумия и срывало покровы с желаний, в которых она никогда не признавалась даже самой себе.

— Мне продолжить? — прошептал он. «Да!» — кричало все ее существо; но вместо этого она резко сказала:

— Нет!

Его рука мгновенно опустилась.

— Вот видите, с какой легкостью вы можете меня остановить.

Стало быть, он полагает, что ей было легко это сделать?

Что ж, значит, он все-таки не всеведущ. Чувствуя, что нервы ее уже на пределе. Клер сказала:

— Почему бы вам не воспользоваться вашим правом на поцелуй прямо сейчас? Давайте покончим с этим — чем быстрее, тем лучше. Я едва ли смогу насладиться обедом, если буду чувствовать себя мышкой, которую подстерегает кот.

Он лениво улыбнулся.

— Теперь моя очередь сказать «нет». Приятное ожидание — это одно из удовольствий, которые дарит нам любовная связь. Поскольку по нашему уговору я имею безусловное право только на один поцелуй в день, мне хочется растянуть предвкушение настолько, насколько это возможно. — Он ввел ее в столовую. — Однако не бойтесь: обещаю, что не перепрыгну через стол, пока вы не подкрепите свои силы пищей.

Он наверняка прекрасно понимает; на самом деле она боится вовсе не того, что он не захочет остановиться, а того, что она сама не сможет сказать «нет». Эта мысль укрепила се решимость не поддаваться искушению. Да, он обладал силой и властью, и у него было во много раз больше опыта, чем у нее, но это отнюдь не значило, что она непременно проиграет сражение. Если она очень постарается, то сумеет одержать победу.

Сказав себе это. Клер начала расспрашивать графа о его путешествиях, стараясь избегать более личных тем.

К ее удивлению, оказалось, что Никлас побывал во многих странах континента. Когда он упомянул о своей поездке в Париж, Клер спросила:

— Как же вам удалось объездить чуть ли не всю Европу, несмотря на то что Наполеон закрыл континент для британских подданных?