Мысленно волосы на себе рву, а в реале… В реале оторваться от нее не могу. Тискаю, глажу, целую. Пока еще мягко. Пока еще.

Но я себя знаю, совсем недолгое у меня терпение, особенно, когда так сильно крышу срывает от девчонки.

У меня и не рвало так никогда. Разве что, по малолетке. Ну и когда вышел из тюряги. Там да… Как только не стерся весь под основание, непонятно.

Мысли про мое бурное прошлое тоже не к месту, потому что от них недалеко до следующего этапа. Осознания, насколько глубока пропасть между нами.

Кто я. И кто она.

И нет, тут не гребанный, как его… Блять… Сестренка знает слово красивое… И Рыжуля знает наверняка…

Так вот, тут не он. Вообще даже не близко.

Потому что при этом, как его… Мезальянсе, вот! Вспомнил!

Так вот, при мезальянсе есть вариант на нормальное развитие отношений. Ну, не совсем нормальное, но по крайней мере, не совсем провальное.

А вот в нашей с ней ситуации…

— Еще… — стонет моя неправильная девственница, мягко поворачиваясь ко мне спиной и убирая рыжую гриву с шеи, показывая таким образом, куда надо целовать.

Ну вот как тут удержаться?

Тонкая шейка, золотистый пушок на коже, трогательные позвонки… Облизать каждый просто необходимо. Прямо снизу.

От ямочек красивых, сексуальных, над ягодицами. Выгибает попку, дышит прерывисто, постанывает.

Отзывчивая какая. Неправильная.

Мы спали пару часов, может, чуть больше.

Сгоняли в душ и вырубились на ее огромной мягкой кровати.

А сейчас в окна заглядывает слабое подобие рассвета, или что там у нас вместо рассвета в сентябре?

Еще солнце не встало, комната в полумраке.

И лежащая передо мной рыжулька смотрится нежной алебастровой статуэткой, невероятно хрупкой и нереально красивой.

Ее страшно касаться. Но очень хочется.

На самом деле, я не планировал ее больше трогать. Ну не дурак же. И реалист. Девчонка только-только перестала быть целкой, у нее там все больно, наверняка. А я еще и нихера не маленький. Шутка ли, такую дубину — да в живого человека… Да в первый раз. Удивительно, что ей понравилось. Невозможно.

Так что я хотел свалить по-тихому, когда заснет.

Ну а чего?

Не объясняться же с ней? О чем? Рассказывать, какого хера я все же приперся, о чем говорил с Красом, и зачем я вообще с ним об этом говорил… Интересуюсь этой темой? И все, привет тебе раскрытие агента. Васильич порвет.

А так… Ну мудак, да. Но мне не привыкать.

У нас все было по согласию, и есть у меня мысль, что именно мой член Светочке и нужен был сегодня. А вот все остальное — вряд ли. Не верю я, что рыжулька в меня влюблена до потери пульса и теперь жениться заставит.

Не то, чтоб я был бы сильно против, хотя генерал ФСБ в качестве тестя — это вполне заслуженная кара за мою жизнь разгульную, но все же надо хоть немного реальность осознавать.

Такая девочка, как Светочка, вряд ли хочет от меня что-либо серьёзнее необременительного траха.

Она его получила. Кайфанула даже.

На этом все? Да?

Мысль неприятная, но вполне логичная. Правильная.

Потому намерение мое свалить, пока принцесса спит, тоже было правильным. Вот только невыполнимым.

Потому что в душе мы со Светочкой не только помылись, конечно.

У нее очень сладкие губки, они роскошно смотрелись на моем члене. А сама она была невозможно вкусной, когда кончала от моего языка.

Короче, мы выползли из душа и свалились спать.

И я позорно вырубился. Не, нихера не разведчик. Васильич прав…

И вот теперь, стоило пошевелиться, как рыжулька закатилась мне под бок, мешая спустить ноги на пол…

А потом я уже и сам этого не захотел делать.

Светочка лежит передо мной, тонкая, неожиданно фигуристая, в пышной оттопыренной попкой, извивающаяся, как кошка в охоте. И мурлычет: «Макс, Макс, Макс…».

Не, ну вот скажите, какой нормальный парень от этого уйдет?

Я веду языком вверх, отслеживая и обцеловывая каждый ровненький позвонок, и Света вздрагивает и стонет, руки вытянуты перед собой и комкают простынь…

Выше, под лопатками, чуть-чуть прикусить. Вскрикивает, недвусмысленно толкается мне в пах задом. Так и знал, что тут твое эрогенное место!

Выше, к затылку, трогательно подставленному под мои укусы. Член уже давно настолько готов, что даже больно.

Мысль о защите приходит не вовремя. Презерватив есть, но где-то далеко, остановиться сейчас — никаких сил.

Веду пальцами по промежности и стискиваю зубы. Мокрая и горячая. Черт…

— Светик… Светик, я чистый, слышишь?

— Ммм?

— Я успею, хорошо?

— Угуууммм…

Ох ты бля!

Раздвигаю ноги и плавненько вхожу, зажмурившись от кайфа! Без резинки все по-другому, острее, горячее, насыщенней!

Света сжимается, жалобно стонет, и я уговариваю себя притормозить.

Животное, совсем забыл, что она — вчерашняя девственница! Ей больно!

Торопливо падаю на нее, целую, дышу жарко в шею:

— Светик, Светик… Расслабься, малыш, давай… Аккуратненько… Давай… Так, так… Моя ты маленькая… Нежная, красивая такая…

И двигаюсь потихоньку, враскачку, чувствуя, как с каждым словом моим, с каждым движением, она расслабляется, возвращается тяжелое дыхание, глаза уже не зажмурены от боли, лицо розовеет.

— Вот молодец, умничка моя, красивая сейчас, не могу просто…

Поворачиваю за подбородок, мягко целую в полураскрытые губки, заводясь еще больше. Двигаюсь сильнее, размашистей, но все равно спокойно и размеренно. С оттягом. Этот утренний секс, ленивый и сладкий, первый такой в моей жизни.

Не проходит ощущение правильности происходящего, чистоты какой-то непредставимой, нежности и мягкости.

Моя принцесса, рыжая моя помеха, словно сделана специально под меня, под мое тело, любое прикосновение к ней — кайф запредельный.

Она стонет уже громче, пальчики опять комкают простынь, и я разгоняюсь.

Встаю на колени, не выходя из нее, рывком приподнимаю за бедра и продолжаю, уже не жалея. Одной рукой прихватываю за рыжие волосы, натягиваю, второй достаю до клитора, потираю грубо и ритмично.

И моя принцесса дрожит бедрами, сжимает меня внутри ритмично и жадно, кричит, кончая. И это настолько сладкое зрелище, что я еле успеваю выполнить обещание. Вытащить.

Моя сперма на ее пояснице смотрится тоже правильно. Так, как должно быть.