Собравшись с силами, я взяла телефон, сделала несколько фотографий содержимого коробки и закрыла ее, но убирать не стала, наоборот — написала записку для горничной «Не убирать» и положила поверх крышки. Затем позвонила Володе и, убедившись, что он уже подъехал, вышла из номера, прихватив сумку и портфель с бумагами.

В офисе я сразу же прошла в кабинет Кукушкина и, плотно закрыв за собой дверь, спросила:

— Дима, у тебя есть какие-то крепкие подвязки в полиции?

Тот удивленно захлопал глазами:

— Есть, а вам зачем? Что-то случилось?

— Да, небольшая проблема, — я вынула телефон и показала ему фотографии.

Кукушкин внимательно рассмотрел каждую, вернул мне телефон и проговорил:

— В этом вы вся. Только приехали — уже влипли.

— Уж извини — что имеем, — развела я руками. — Ты лучше скажи — есть кто-то, кто мог бы помочь?

— Я думаю, что не стоит сразу в полицию. Давайте попробуем с частным детективом.

Но я поморщилась:

— Нет, Дима. У меня какое-то неприятное ощущение, что лучше делать все сразу официально, чтобы потом не прибегать к еще более изощренным методам.

— Дело ваше. Я сейчас позвоню одному приятелю, он наверняка что-нибудь посоветует.

— Спасибо. А я пока поработаю.

Почти все материалы по делу фирмы Маянцева я подготовила, оставалась только справка из паспортного стола, но ускорить ее получение было невозможно. Ничего, время есть. Я позвонила клиенту и сказала, что к суду мы практически готовы. Маянцев обрадовался моему звонку:

— Приятно, когда адвокат мало что работает быстро, так еще и сразу ставит в известность.

— Адвокату за это платят.

— А адвокату кодекс позволяет поужинать с клиентом до того, как дело будет завершено? На этот счет, надеюсь, нет каких-то ограничений?

Я хотела отказаться, но потом вспомнила, что в номере отеля меня ждет коробка с омерзительной начинкой, и лучше бы сократить время, проведенное вблизи нее, а потому согласилась:

— Ограничений нет.

— Прекрасно. Тогда вечером увидимся, — подытожил Маянцев. — Заеду в шесть.

Положив трубку, я поняла, что улыбаюсь. Это было очень странное ощущение — после гибели Руслана мне казалось, что из жизни ушла вся радость. Вряд ли Клим Маянцев — герой моего романа, но то, что он сумел пробудить во мне интерес к жизни, определенно заставляло хотя бы уважать его. И потом — совместный ужин ни к чему не обязывает ни меня, ни его.

До вечера я успела подготовить материалы по второму делу и поняла, что такая минимальная нагрузка меня не устраивает. Нужно поговорить с Кукушкиным и попросить его загрузить меня максимально, ему же будет лучше. Димка пришел ко мне в кабинет за час до конца рабочего дня и положил на стол листок с двумя телефонами.

— Вот, возьмите. Это мой приятель, он замначальника в том отделении полиции, что курирует наш район. Позвоните ему и расскажите, в чем дело, он обещал помочь.

— Спасибо, Дима.

Я набрала номер и услышала приятный мужской голос:

— Слушаю.

— Добрый вечер. Меня зовут Варвара Жигульская, ваш номер мне дал… — договорить я не успела, мой собеседник сразу понял, по какому поводу я звоню:

— А, да, я вас слушаю, Варвара Валерьевна. Меня, кстати, Сергеем Сергеевичем зовут.

Я коротко описала ситуацию, рассказала, что коробку не выбросила, равно как и два письма. Мой собеседник помолчал, а потом спросил:

— Стандартный вопрос — вы сами подозреваете кого-то?

Поколебавшись, я назвала Мельникова — кого еще мне было подозревать? Телефонный разговор с ним не убедил меня в том, что Кирилл непричастен к письмам, а о коробке и речи не было.

— Я понял. Проверим. И хорошо бы мне эту коробку и письма как-то получить.

— Я живу в «Балчуге», можете приехать или кого-то прислать, когда будет удобно.

— Тогда сегодня, после шести — удобно?

Я помнила о том, что Маянцев заедет в шесть, но ситуация с угрозами была куда важнее, чем ужин, и потому мгновенно согласилась:

— Хорошо, я буду ждать.

— Сотрудник вам позвонит, его зовут Миша, запишите на всякий случай телефон, чтобы точно знать, что это он.

Полицейский продиктовал мне цифры номера, я их записала на листке с его телефонами, и мы попрощались.

Я немного расслабилась после этого разговора — все-таки будет лучше, если этим делом займутся люди, у которых есть возможность проверить те же отпечатки пальцев на коробке и письмах. Если это дело рук Мельникова — то я смогу… А что, собственно, я смогу сделать с этим? Прямых угроз жизни там нет, даже предъявить нечего. Ладно, будем думать по факту, а пока нет смысла строить предположения.

Ровно в шесть позвонил Маянцев, сказал, что подъехал. Я попрощалась с референтом, заглянув в приемную, и спустилась вниз. Маянцев стоял у черного матового «Кайена», и это мне показалось каким-то нарочитым, что ли… Этакий рекламный мужик с картинной тачкой и белозубой улыбкой на загорелом лице с двухдневной щетиной. Итальянский жеребец… Что-то перестала мне казаться удачной идея поужинать с ним… Но бежать было уже некуда.

— Добрый вечер, Варвара Валерьевна. — Он на секунду прижался губами к моему запястью. — Прошу. — Открыв дверку, он помог мне сесть в машину, а сам достал с заднего сиденья букет белых лилий: — Надеюсь, вы не сочтете этот букет взяткой.

— Не сочту, — принимая цветы, сказала я. — Тем более что это мои любимые.

— Не буду врать, что угадал. Спросил у знающих людей, — улыбнувшись, отозвался Маянцев и сел за руль.

— Клим Григорьевич, мне очень неудобно, но у меня возникли непредвиденные обстоятельства, — сказала я. — Мы не могли бы буквально на пару минут заскочить в «Балчуг»? Я отдам кое-что человеку, и можем ехать куда угодно. Это важно, иначе я бы…

— Слишком много оправданий, вам не кажется? Надо — значит, заедем. Правда, вряд ли быстро, — он кивнул на длинную вереницу машин, в которую мы влились, едва выехав с парковки.

— Что делать, такова уж реальность, — вздохнула я, надеясь, что сотрудник, посланный Сергеем Сергеевичем, тоже проведет в пробке какое-то время.

Мы медленно двигались в потоке, Маянцев барабанил пальцами по оплетке руля и исподтишка поглядывал в мою сторону. Наконец он не выдержал:

— Скажите, Варвара Валерьевна, почему вы согласились поужинать со мной?

— С чего вдруг такой вопрос?

— Я вижу ваше напряжение, я его физически чувствую. Так не бывает, когда человек делает то, что хочет, а не то, что должен.

— Мое напряжение никак не связано с вами, поверьте. У меня небольшие неприятности, сейчас мы попытаемся их разрешить, и я успокоюсь. Кроме того, я никогда не делаю того, что делать не хочу, просто не вижу смысла заставлять себя. И если бы ужин с вами был мне не нужен или неприятен — поверьте, я не сидела бы сейчас в вашей машине.