— А я видела, — внезапно призналась я, и Митрохин удивленно вздернул брови:

— Он уже приезжал? Шустрый.

— Нет, по делу мы еще не встречались. Зато на днях я видела его в ресторане «Рэдиссон-Украины», — отпивая еще вина, сказала я, наблюдая за реакцией Митрохина — мне все еще не нравилось количество совпадений, связанных с фамилией Маянцева.

Эдуард Михайлович легко рассмеялся:

— А-а, вон в чем дело. Там прекрасный бассейн, Клим любит бывать в нем, не может без воды. Он по-хорошему повернут на дайвинге, по нескольку раз в год ездит погружаться с аквалангом. А в Москве поддерживает себя в форме, плавая в бассейне. И потом, разумеется, ходит обедать в ресторан. Завсегдатай, словом.

Не скажу, что мне стало легче от этих знаний. Уж больно правильно складывались кубики в этой игре, без усилий, а подобное всегда вызывало у меня подозрения. Ладно, пока больше ничего все равно не знаю, потерплю до встречи с самим Маянцевым.

— Так что, Варвара Валерьевна, мне поговорить с Климом насчет квартиры?

— Нет, спасибо, не стоит. Вы ведь понимаете, раз я взялась вести его дело, то как в этой ситуации будет выглядеть покупка квартиры в его жилом комплексе? Мне моя репутация дороже всего, вы ведь знаете.

Митрохин покачал головой, однако не выказал недовольства или раздражения:

— Наверное, вы правы. Хотя по сути никакого криминала в подобной сделке бы не было. Но вам решать, я не смею настаивать. Если хотите, можем поехать сейчас и посмотреть то, что предложил риелтор. Время еще позволяет? В Москве опоздание на пятнадцать минут вообще таковым не считается.

Я пару минут поколебалась, но потом решила, что так даже лучше — приеду не одна, с мужчиной, это всегда производит впечатление.

— Я вам буду очень благодарна, Эдуард Михайлович.

Квартира мне понравилась. В доме имелся подземный гараж, что тоже добавляло плюсов — не придется возиться с оформлением парковки и бросать машину где придется.

— Вы уверены, что не хотите смотреть второй объект? — спросил Петр, с опаской поглядывая на моего спутника.

— Не вижу смысла. Эта квартира мне вполне подходит, можем заключать соглашение.

Хозяйка квартиры, солидная дама лет шестидесяти, все это время молча стояла в дверном проеме просторной гостиной.

— Вам здесь будет хорошо, — произнесла она после фразы о соглашении. — И соседи порядочные, и не шумит никто.

— Тогда зачем же продаете? — поинтересовался Митрохин, покачиваясь с пятки на носок.

— Уезжаю. Насовсем, — поднеся к глазам платок, сказала хозяйка. — Муж умер, а дочь давно живет в Канаде. Вот к ней и еду… — И испуганно добавила, заметив, как изменилось мое лицо: — Нет-нет, вы не волнуйтесь, Васенька умер не здесь, а в реабилитационном санатории… для сердечников…

— Да я не волнуюсь. Примите мои соболезнования.

— Спасибо. — Она снова прижала платок к глазам. — Жаль квартиру, но не поедешь ведь в чужую страну с пустыми руками… да и с дочерью жить уже не смогу, хочется свой угол иметь. Значит, вы согласны? Будете покупать? — еще раз удостоверилась она, и я подтвердила:

— Да. Сейчас подпишем соглашение, Петр оформит документы, и я передам вам деньги.

— Но вас устраивает сумма, вы не передумаете? — настойчиво спрашивала хозяйка, нервно комкая платок в руке.

— Вы не волнуйтесь. Меня устраивает все, и я не передумаю.

— Хорошо, — с облегчением выдохнула она. — Спасибо вам.

Мы с Митрохиным вышли на улицу, я закурила:

— Вы как-то странно смотрите, вам что-то не понравилось?

— Нет, хорошая квартира, и место прекрасное. Мне хозяйку жалко стало. Вся жизнь прошла здесь, а теперь придется привыкать к новым реалиям, к новому укладу, к чужой стране. В ее возрасте это будет непросто.

Я неопределенно пожала плечами. Признаться, мне тоже пришла в голову подобная мысль. Я вот намного моложе, и то не смогла прижиться в чужой стране, а тут у человека вся жизнь прошла, остались какие-то связи, да даже просто родные улицы, по которым столько раз хожено. Нет, уезжать оттуда, где родился и вырос, — трудно.

— Мне очень неудобно, что я задержала вас так надолго, Эдуард Михайлович, — бросив окурок в урну, сказала я. — Здесь недалеко, я прогуляюсь пешком.

— Ни в коем случае. Я провожу вас до отеля, это даже не обсуждается, — категорически заявил Митрохин. — Уже поздно.

— Я здесь не впервые.

— Это не играет никакой роли.

Распрощавшись с Митрохиным, я вошла в лобби отеля и направилась к стойке спросить, не было ли каких-то звонков мне. Вежливый молодой человек в униформе протянул мне белый конверт без надписи:

— Это оставил для вас какой-то юноша около двух часов назад.

Я повертела конверт, поблагодарила и пошла к себе. В номере я сперва разделась и приняла душ, и только после этого, слегка приоткрыв окно и забравшись под одеяло с пепельницей и сигаретами, вскрыла конверт, из которого мне на колени выпал сложенный пополам листок. Развернув его, я выронила сигарету, которую не успела прикурить. На листке была всего одна фраза: «Я всегда рядом».

Женская интуиция безошибочна.

Мори Огай

Всю ночь я просидела на подоконнике, завернувшись в одеяло и куря одну сигарету за другой. Злополучный листок так и остался лежать на постели, из которой я выпрыгнула, как из ванны, полной кипятка. Во вроде бы такой обычной фразе я усмотрела смертельную угрозу, и немудрено — когда постоянно мерещатся люди, которых по определению сейчас не должно быть рядом. Едва дождавшись восьми, я позвонила Игорю.

— Прости, дорогая, я вчера так закрутился, что даже покурить некогда было, — повинился приятель, едва услышав мое «Алло».

— Опустим подробности. Так что там с моей просьбой?

— Значит, так, подруга… по поводу Невельсона можешь расслабиться — клиент на месте, ИТК-12 под Иркутском, пятый отряд, можешь написать ему, если хочешь.

— Спасибо, обойдусь. А с Мельниковым?

— А гражданин Мельников освобожден из мест лишения свободы полгода назад по амнистии. И там все абсолютно законно, дорогая — режим не нарушал, зарекомендовал себя и так далее. Проживает по старому адресу, исправно является на отметку, у участкового претензий нет.

Эта новость понравилась мне куда меньше предыдущей, но сделать я ничего не смогу — раз Кирилл освобожден законно, то какие могут быть разговоры… Плохо, очень плохо. Выходит, что записка — его рук дело, хоть и набрана на компьютере.

— Спасибо, Игорек, ты меня здорово выручил, — вздохнула я, и Игорь не упустил интонацию:

— Что-то радости в твоем голосе я не услышал. Не то, на что рассчитывала?