Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Видеть ангелов в современном мире не принято и даже, можно сказать, неприлично. Это всё равно, что подойти к другому и в открытую сказать: «Эй ты, чувак, ты — обыкновенный чувак, а я весь такой из себя высокодуховный перец». Примерно так. Поэтому те немногие, кто видят ангелов, никогда не афишируют это и даже по возможности скрывают.
… Лейла отодвигала штору медленно, по сантиметру, как будто чувствовала, что за ней наблюдают.
Её лёгкая ночная рубашка была так же прозрачна, как вуаль на окне, бережно повторяла изгибы прекрасного тела.
Мальчик невольно залюбовался в своей вынужденной засаде, из которой собирался наблюдать за колибри и уж никак не за новой женой Мухаммеда, которую он добыл где-то в далёкой Украине.
Знал бы отец…
— Ах ты негодник! — мальчик ощутил на ухе чью-то сильную руку. — Знал бы твой отец, чем ты здесь занимаешься!
В неподходящий момент оказался рядом никто иной, как крёстный, Павел.
— Я только хотел понаблюдать за колибри…
— Я тебе сейчас покажу таких колибри! Не думай, я скрывать тебя не стану. Может и ты, как подрастёшь, возьмёшь себе четыре жены (тьфу, мерзость какая!), как эти мусульмане, раз уж зачастил в их квартал?
— Нет, — испуганно захлопал огромными глазищами подросток. — У меня будет только одна жена. Как Лейла, но ещё красивее, с голубыми глазами и светлыми волосами. Когда мне было шесть лет, она пришла ко мне во сне и сказала, что мы знакомы с прежних дней. Я найду её и женюсь на ней. Говорю же, я выслеживал колибри…
— А я выслеживал — тебя. Как чувствовал, что не ту ты выбрал дорожку. Эх, Иалу, Иалу, что с тобой будет дальше!
Ангелам было забавно. Они давно так не смеялись, хотя отчасти им и жаль было мальчика, но слишком уж смешна была ситуация…
Павел посмотрел, как они разрезвились в пахучих ветвях жасмина, и удивился:
— С чего это они так развеселились? Дело очень серьёзное.
— Кто, они? — удивился в свою очередь и Иалу, ведь никого поблизости не было. Только покачивались в окне отодвинутые шторы, как врата для солнечных лучей.
Павел загадочно усмехнулся.
Он понял, почему так ликовали ангелы. И всё же рассказал обо всём отцу Иалу, причём, по своему обыкновению, сгустил краски. С его слов выходило, что крестник на краю бездны разврата, и надо немедленно спасать мальчика. На отца тем не менее его слова произвели впечатление: он привык доверять Павлу.
Но неожиданно для Иалу это возымело очень даже приятные последствия.
Он отправлялся вместе в крёстным в Африку, в самую глубь континента.
Павел много путешествовал, был и на Святой Земле, и на озере Чад, где живут пигмеи — люди очень маленького роста, но ловкие и смелые охотники…
…Крёстный шёл огромными шагами. Рослый подросток едва за ним успевал.
Пальмы-зонты от жары не спасали, хотелось остановиться отдохнуть, но признаваться, что устал, совсем негоже. И Иалу ускорял шаг.
Главное — отец всё-таки отпустил его в это (крёстный так и сказал «опасное») путешествие, и это самое слово «опасное» будоражило любопытство. И даже было немного обидно: до сих пор они не встретили никого. Где же те захватывающие приключения, которые рисовались ему в воображении, ведь им должны были встретиться тигры, львы и племя людоедов, но даже птицы пели безмятежно под палящим солнцем.
— Я расскажу тебе, как это было в первый раз… — начал Павел издалека. — Я уже засыпал с не помню, какой, уже книжкой и подумал «интересно, как выглядят ангелы?». Наверное, в книге что-то было об этом. Я, конечно, просто подумал, но не знал, что это возможно. Как вдруг послышались летящие шаги. Я говорю «послышались шаги», но, скорее, это был некий такой ветерок. Сначала белый туман, а потом из него вышел Ангел. Он почти касался нимбом потолка, а ты знаешь, Иалу, у меня в доме очень высокие потолки.
Мальчик это знал, так как не раз бывал в доме крёстного, правда, ангелов там не встречал.
Он подошёл и сел на кровать.
— Ты мой ангел-хранитель?
— Да, — ответил он.
— Тогда почему ты был не со мной?
— У меня были другие дела…
— Важнее, чем я?
— Ты о чём-то хотел меня спросить?
— Да, я хотел бы узнать, для чего я здесь на земле, — задал я самый главный вопрос, так как у ангела могли появиться снова дела.
— Ты сам знаешь ответ, — ответил он.
— Почему? — удивился я. — Я разве умнее тебя?
— Да.
И больше ничего не сказал. Вернее (удивительное дело!) он всё время молчал, только светился изнутри, но, тем не менее, я слышал его ответы.
— Ангелы всегда общаются с людьми подобным образом?
— Ты слишком любопытен, Иалу, — уклонился от ответа Павел. — Сейчас всё узнаешь сам.
— Ты хочешь сказать, я увижу ангелов? — обрадовался Иалу. — Павел, а папа с мамой тоже видят ангелов? Почему они никогда не говорили мне об этом. Или ангелы живут в самом сердце Африки, и только иногда прилетают к людям?
— Иалу! Прекрати нести ерунду! В твоём возрасте пора бы уже быть чуточку мудрее. Тебе ведь, мой друг, уже пятнадцать!
Иалу пристыжено замолчал.
— Хорошо, — смягчился Павел. — Открою тебе маленькую тайну… Ангелы боятся темноты, но не той темноты, о которой ты сейчас подумал. Куда страшнее мрак духовный, ведь в отличие от ангелов, человек способен творить своими мыслями, чувствами, желаниями. А когда в душе заводится сомнение, оно рождает страх, а от страха все беды. Только бесстрашное и любящее сердце способно узреть духа света. Один из них вот там вдали хочет что-то нам сказать… Может, мы сбились с дороги?..
— Здесь всё одинаково, я вообще не понимаю, как ты находишь дорогу…
— Как же одинаково, если только что было озеро… Значит, скоро Гора, — проворчал Павел.
— Не было никакого озера, — удивился Иалу, а Павел понял, что снова сболтнул лишнее раньше времени и укусил себя за язык.
Ангела Иалу тоже, как ни вглядывался, не увидел. Только глаза заболели.
— Я не вижу его, — расстроился он.
— Конечно, тем, кто слишком много любуется женскими прелестями, обычно редко удаётся рассмотреть в джунглях ангелов, — напомнил Павел о недавнем происшествии. — Куда же он пропал? Ведь только что был здесь! Ты слышишь? … какие-то звуки… Лев!
Золотая грива с треском и рычанием надвигалась прямо на них.
— Бежим, Иалу! — попятился Павел.
Но Иалу продолжал стоять на месте, а лев летел в прыжке на него.
… Павел закрыл глаза, а когда открыл, лев висел в воздухе, беспомощно дёргая лапами, как провинившийся котёнок, которого держали за
