успели мы и глазом моргнуть, как откуда-то набежал народ. Тут были и взрослые, и дети, и дедушки, и бабушки.

Толпа всё росла и росла, словно из земли.

Дирижёр жестом остановил оркестр, повернулся лицом к публике, и я невольно воскликнул:

— Смотрите, тот самый высокий, что приезжал сюда!

А дирижёр поднял руку, призывая к тишине, и громко сказал:

— Дорогие ребята! Вот и сбылась наша мечта. Мы переехали в новое помещение…

Мы с Женькой переглянулись.

Из дальнейшей речи, доносившейся из грузовика, мы поняли, что какая-то музыкальная школа посягает на помещение, которое мы считали своим.

— Что я вам говорил? — насмешливо спросил Костя.

— Бежим к Уточкину! — воскликнул Женька. — Он же сказал, что в Моссовете вопрос подписали для нас!

Но за Уточкиным и бежать не пришлось. Он был тут как тут. Разнаряженный, словно для праздника. На нас он даже внимания не обратил, хотя мы делали попытки заговорить с ним.

— Принесло откуда-то, — хмуро озираясь вокруг, пробурчал Женька. — Ждали вас!

— Кто это выступает? — спросил я незнакомого мальчишку в синем берете.

— Геннадий Максимилианович.

— Кто, кто?

— Директор нашей школы.

Всё пропало! Если раньше ещё можно было надеяться на какое-то чудо, то теперь при слове «директор» стало ясно: всем нашим планам — крышка.

Вдруг Женька воскликнул:

— Смотрите, барабанщик!

И я увидел в кузове грузовика щуплого подростка, окружённого набором разных барабанов.

— Вот здорово играет! — вырвалось у меня.

— Это наш Кузя, — сказал тот же мальчишка в берете. — Он ещё не то может…

— Подумаешь, — небрежно произнёс Женька, отворачиваясь от грузовика. — Чего зря стоять? Давайте лучше запускать ракету.

Никакой ракеты у нас не было. Но если Женьке взбредёт что-нибудь в голову, то он ни за что не отступится. Настойчивый он человек, ничего не поделаешь!

Вот и сейчас Женька разыскал в кустарнике кусок водосточной трубы, приладил к ней жестяной наконечник, а в основание втиснул большую консервную банку с несколькими карбидными камушками.

Карбид Женька выменял ещё на Арбате, отдав за него четырёхцветную шариковую ручку.

Когда ракета была готова, Костя сказал:

— Что же, вы её собираетесь из рук запускать? Как голубя? Эх вы, неучи! Нужна передвижная ракетная установка!

— Подержи, Федя, — сказал Женька, передавая мне ракету. — Я мигом…

Женька убежал куда-то, а мы смотрели на то, как оркестранты выпрыгнули из кузова грузовика и унесли свои инструменты в помещение. Потом снова появились на площадке и смешались с толпой учеников, окружавших Геннадия Максимилиановича.

Геннадий Максимилианович говорил:

— Занятия не прекращаются ни на один день. Завтра уроки начинаются по старому расписанию. Сегодня мы должны сделать всё возможное, чтобы занятия начались нормально…

Вернулся Женька, толкая впереди себя металлическую тележку для перевозок тары.

— У продуктового магазина раздобыл, — пояснил он.

— Влетит, Женька!

— Не успеет. Запустим ракету — откачу обратно.

Видя, что его слушают рассеянно, а кое-кто слишком заинтересован происходящим на площадке, Женька нарочито таинственно сказал:

— Наша ракета — совершенно новый вид оружия на карбидно-водяном топливе. Запуск мы произведём в условиях абсолютной секретности.

— Ш-ш-ш! — произнёс Гриша и, сделав круглые глаза, приложил палец к губам.

Мы обступили тележку и принялись устанавливать ракету.

Вдруг около нас оказался Кузя-барабанщик.

— Чего это вы тут затеяли? — довольно бесцеремонно спросил он.

— А тебе-то что? — сердито ответил Женька. — Почему вертишься возле запрещённых объектов?

— А вы кто такие, что раскомандовались?

— Послушай, Кузя, — сказал Васька, заслоняя своей могучей фигурой ракету. — Шёл бы ты к своим барабанам!

— У нас всё секретно! — крикнул Гриша на всю площадку. — У нас абсолютно секретное карбидно-водяное топливо! Даже тележка из продуктового магазина!

Кузя фыркнул и удалился.

Увлечённые делом, мы не сразу заметили подошедшего к нам Уточкина.

— Живо уберите свою игрушку и верните тележку на место, — строго сказал он. — Нашли забаву!

Из-за спины Уточкина выглянула ехидная физиономия Кузи-барабанщика:

— Ну что, съели, секретчики-ракетчики?

Осмелев, Кузя вплотную подошёл к тележке и что было сил рванул её на себя.

Ракета скатилась на асфальт. Из неё посыпались серые карбидные камушки.

— Ай-я-яй! — воскликнул Уточкин и подобрал карбид. — Плохое развлечение. Есть ещё? Нету? Смотрите у меня!

Уточкин аккуратно завернул в бумажку Женькины сокровища и опустил свёрток в карман.

— А теперь немедленно увозите тележку, — сказал он и ушёл.

— Ах ты, предатель! — воскликнул Женька и двинулся на Кузю.

Но тот проворно отскочил в сторону и задал такого стрекача, что мы только рты поразевали: Кузя нёсся с быстротой антилопы.

Остановившись у входа в школу, он крикнул нам:

— Дураки!

И скрылся в помещении.

Женька нехотя потащил тележку к продуктовому магазину, а нам велел не спускать глаз со школы: Кузю, мол, надо подстеречь и всыпать ему как следует!

Оставшись на площадке, мы невольно стали присматриваться к тому, что здесь происходило.

Сейчас площадка напоминала муравейник. Непрерывно сюда подвозилось школьное имущество. Дюжие такелажники носили на широких брезентовых ремнях пианино и рояли. Родители таскали столы, шкафы и классные доски, но не обычные, а с красными нотными линеечками.

Ученики музыкальной школы тоже не бездельничали. Они бегали туда-сюда со всяким мелким инвентарём: скамеечками, подставочками, пультами, футлярами, связками книг и нот.

Стекольщик нашего дома дядя Стёпа установил неподалёку от входа в школу большую металлическую раму на ножках, врытых в землю. К раме он прикрепил застеклённый стенд для объявлений. А сейчас прилаживал широкий цинковый козырёк, чтобы стенд не заливало дождём.

Поздно вечером площадка опустела. На стене красовалась деревянная рама с чёрным стеклом, где крупными золотыми буквами было написано:

ДЕТСКАЯ МУЗЫКАЛЬНАЯ ШКОЛА.

— Кого вы всё высматриваете? — спросил у нас Уточкин, запирая школу. — Поздно уже!

Ждать на самом деле было некого. В школе не осталось ни души.

И когда успел улизнуть Кузя-барабанщик?

Объявление

В понедельник я встал рано. Отворил окно и, ёжась от прохлады, выглянул на улицу. Вижу, ветер гоняет по асфальту жёлтые листья. Повернул голову к календарю, а там 15 сентября — самая середина месяца.

Делая утреннюю гимнастику, я прислушивался, как мама поёт на кухне, и вспоминал события вчерашнего дня.

По дороге в школу я встретил Женьку. Но он ни