перечь отцу. Я буду молить Богиню, чтобы послала тебе доброго супруга и славных деток в утешение.

— Время убегает, дочь, — раздраженно напомнил лорд Сазентан.

Да я и сама была бы рада убежать. Но куда? Дальше соседнего луга с лесочком и не заходила никогда.

— Иди, моя хорошая, — жрица промокнула краешком фартука слезы, побежавшие по лицу.

А я словно застыла, как мошка, угодившая в вязкое варенье.

— Вся в покойницу-мать — встанет и смотрит так, что кровь стынет в жилах. Намается муж с такой! — пробурчал отец и, схватив меня за руку, потащил к двери. — Переставляй ноги пошустрее!

Я, будто во сне, понукаемая, как лошадь, пошла за ним, все еще не веря, что и в самом деле покидаю свой дом. Что нужно сделать, чтобы проснуться и забыть об этом кошмаре? Милосердная Богиня, помоги!

* * *

— Леди Ивия! — похожая на сдобную булочку высокая розовощекая девушка, стоявшая у кареты, к которой меня подвел отец, расцвела улыбкой. — Я ваша служанка Дженни! — Она прищипнула подол серого платья, неуклюже присела в поклоне и с гордостью добавила, — Личная служанка!

Ответить ей я не смогла — горло будто рукой стиснули. Но девушке этого, похоже, и не требовалось. Распахнув передо мной дверь кареты из красного дерева, Дженни ухватила меня под локоть, помогла забраться внутрь и усесться рядом с отцом. Сама плюхнулась напротив, заняв почти все сиденье, и вновь широко улыбнулась.

Нас затрясло по рытвинам, и лорд Сазентан скривился, пробурчав:

— Все рессоры опять полетят в Бездну! Проклятые жрицы, каждый грош зажимают! Нет бы подъездной путь залатать лучше!

— Папа! — ахнула я, потрясенно глядя на него. — Вы навлечете гнев Богини!

— Хуже уже не будет, — он раздраженно отмахнулся, а потом нахмурился, снова заскользив глазами по мне. — Да и не Богиня наша проблема, а ты! — Вдруг выпалил мужчина.

— Чем провинилась перед вами, батюшка? — я похолодела.

Еще только в карету села, а уже где-то опростоволосилась!

— Ты одета так, что впору подумать, будто это Дженни твоя госпожа, а не наоборот!

— Ой, ну вы скажете, господин! — захихикала розовощекая деваха. — Леди Иви такая красавица, это, утонченная! А я-то дочь кухарки!

— Оно и видно, — взгляд лорда намного дольше позволительного задержался на ее пышной груди, которая колыхалась в такт движению кареты.

— Господин, Дарина положила платье ей на переодевку, коли понадобится, — смутившись под его непристойным взором, пролепетала Дженни.

— Дарина умная женщина, — закивал отец и постучал набалдашником трости в стену кареты.

— Чего изволите, лорд? — осведомился паренек, открыв дверь и согнувшись в три погибели.

Он ехал, держась за задник кареты, и сейчас был покрыт дорожной грязью от босых ног до кудрявой головы.

— Весь извозился! — отец отвесил ему затрещину и брезгливо начал тереть ладонь платком. — Износишь ливрею, с тебя взыщу, понял?

— Да, господин, — пролепетал бедняга.

— Почему без башмаков?

— Отобрали, — еще тише ответил паренек.

— Кто?

— Братовья старшие.

— Не вернешь — под розги ляжешь! А теперь скажи кучеру, пусть к озеру правит.

— Слушаюсь, — мальчишка прикрыл дверь.

— Беда со слугами, — пояснил отец, очевидно полагая, что мой потрясенный вид вызван этим. — Остались только мальчишки непутевые да те, у кого мозгов отродясь не бывало! Демоны виноваты, всех путных в армию забрили, рогатые отродья!

— Господин! — теперь всполошилась Дженни. — Неровен час, услышат ведь!

— И что?! — громыхнул он. — Я лорд-дракон Долины белых лилий! Пусть слышат!

— Конечно, конечно, — побледневшая девушка закивала, съежившись, что с ее габаритами было довольно проблематично.

Карета тем временем снова остановилась. Отец отдернул занавеску и велел:

— Берите платье, идите на берег и там переоденетесь, чтобы никто не увидал.

— А можно в карете? — едва слышно спросила я, придя в ужас от перспективы раздеваться прямо на улице.

Перед сном в затухающем свете огарка я сначала натягивала ночнушку через ноги прямо до горла, а потом, извиваясь, как червяк на крючке, снимала тунику — когда все стратегические места уж были прикрыты.

— Как, дуреха? Тут и не развернуться, а там подол на обручах да кринолины ваши бабские! Иди, говорю, не зли отца! — Его рука так стиснула набалдашник трости так, что мне почудилось, будто глаза птицы на нем сейчас выскочат из орбит.

А мне на миг показалось, что ему и дочери хочется отвесить смачную оплеуху, как тому мальчишке.

— Идемте, госпожа, — Дженни открыла дверь и вступила на тонкую кромку земли перед лужей. — Хватайтеся!

Она стиснула мою талию, перенесла меня и поставила на сухое место. Потом вернулась, достала из лавки в карете черный чехол и прямиком по грязи пошлепала ко мне.

— Следуйте за мной, — сказала, склонив голову и, подумав, добавила, — пжлста. В грязюку только не угодите, тут в лужу ступишь, по ж… улетишь! Ой. Не то ведь ляпнула, прощения прошу.

— Не переживай, — я двинулась за ней следом, внимательно глядя на чавкающую под ногами грязь.

В самом деле, наступлю не туда, и служанка, то и дело бросающая на меня взгляды через плечо, обернется, а госпожу не увидит — нету, утопла в луже.

Вот смеху-то будет.

— Добрая вы, — она вздохнула и неожиданно добавила, — зря это. В жизни добрякам плоховато живется. И снова мелю языком! Прощения прошу.

Я тем временем ступила на зеленую травку и облегченно выдохнула. Хотя мои башмачки теперь всю ночь отмывать придется!

— Не переживайте, госпожа, — Дженни махнула рукой. — Эти можете выбросить, вы ж теперича не послушница, а барышня! Обувка будет у вас самая лучшая! И все остальное тоже!

Для начала мне бы хватило небольшого укрытия, за которым можно переодеться, не сгорев со стыда. Я разглядела на другом конце лужайки какие-то развалины и воспрянула духом. Рядом синей чешуей поблескивало озеро.

— Пойдем туда? — предложила я. — Спрячемся от посторонних глаз.

— Вам ли стесняться! — фыркнула служанка, широкими шагами направившись к озеру. — С такой-то фигуркой! Я бы каждому ее казала, коли у меня талию двумя руками обхватить можно было!

С