ему-то не нужно производить впечатление. Кто не знает старого борова де Го? Грузный, почти квадратный, в плечищах фута три, не меньше. Внушительный живот того и гляди прорвётся сквозь грязно-белый сюрко. На груди герб — красная раскрытая ладонь. То ли приветствие, то ли угроза. Глазки маленькие, заплывшие, влажные. Морщинистая лысина блестит от пота. На лице то ли короткая борода, то ли длинная щетина. Такой у Гийома рыцарь.

Роллан де Го, старинный друг семьи де Леров, бывалый воин, болтун и пройдоха, любитель пожрать от пуза и выпить за чужие деньги, четвёртый год учил Ги всяким премудростям. Как определить мухлёж при игре в кости. Как смухлевать самому. В каких табернах можно не платить за еду и постой, а в каких лучше сразу раскошелиться. В каком порядке и количестве заливать в себя различную выпивку. Как убедительно обманывать и правильно торговаться. Да многому…

Ратному делу тоже учил. И даже успешно: де Леру чуть-чуть не повезло, чтоб победить в состязании оруженосцев на турнире в Альсбруке. А смазливая Королева Турнира наградила Ги такой улыбкой, что он покраснел до кончиков своих медных волос. Молодой де Лер уверенно управлялся с мечом, секирой, палицей, а вот в седле с копьём — не очень. Сэр Роллан в шутку предлагал ему поменяться местами с Парзифалем: мол, конь гораздо смекалистей всадника. Ги в ответ до посинения тренировался на сараке́не — деревянном чучеле со щитом и мешком, полным песка. Сколько раз он получил тем мешком — не сосчитать. Зря или нет — завтрашняя битва покажет. И Гийом тоже покажет. Всё и всем.

А сегодня… Сегодня его представят самому маркису де Волору. Защитнику Марки. Гулландскому Быку. Славнейшему рыцарю Велласкона, бичу мятежников и язычников. Вот его чёрный, расшитый золотом шатёр. Наверху трепещет сдвоенный герб. Слева, на ярко-жёлтом поле, схватив багровый меч когтистыми лапами, дыбится чёрный лев. Справа, из поля темнее мрака, грозно глядит золотая бычья голова. Знаки Гулландской марки и рода де Волоров. Белокурый мальчик-паж, раздвинув полог, приглашает внутрь.

Рожер де Волор, маркис Гулландский, одетый в чёрные шоссы и чёрный же гамбезон, сидел на походном сундуке. Грубое лицо словно вырублено из камня: мощный лоб под чёрной копной волос, клочковатые брови, широко расставленные глаза, перебитый нос смотрит вправо, угловатая нижняя челюсть, короткая борода на гулский манер. Маркис полностью соответствовал своему гербовому животному, не хватало рогов, торчащих ушей да кольца в носу.

Взгляд карих глаз пригибал к земле. Сэр Роллан поспешно склонил лысую голову. Правая рука коснулась вышитой на сюрко ладони. Гийом поклонился гораздо ниже, далеко выставив левую ногу. Получилось в лучшем виде: поклоны он тоже отрабатывал до посинения.

Во взгляде де Волора, кажется, промелькнуло одобрение. Он кивнул и поднялся с сундука.

Зрелище внушало. Гийом и сам роста немалого, шести футов с лишком. Но Гулландский Бык оказался настоящим гигантом — выше на голову, а то и на полторы. Шириной он мог померяться с сэром Ролланом. Ги вспомнил, что Защитник Марки всегда сражается пешим: ни одна лошадь не поднимет его в доспехе и при оружии. Но это не помешало ему обрести славу непобедимого бойца.

Пока сэр Роллан бубнил выспренное приветствие, молодой де Лер засмотрелся на золотые перстни, втиснутые в толстенные пальцы, и едва не подпрыгнул, когда маркис громовым голосом осведомился у него о здоровье отца и дяди. Еле удалось пролепетать, что, волею Создателя, оба живы, здоровы и желают Его Сиятельству долгих лет и божественного благословения.

— Учтивый парень! — гулко рассмеялся маркис и сделал знак пажу.

Тот поставил на сундук поднос с тремя кубками. Изящным серебряным, с искусной чеканкой в виде бычьих голов, и двумя простыми бронзовыми. Налил из меха красного, терпко пахнущего вина.

Ги заворожённо глядел на серебряный кубок — в гигантской руке де Волора тот казался детской игрушкой, хрупкой и оттого ещё более прекрасной. Роллану де Го даже пришлось пихнуть оруженосца локтем в бок. Ги поспешно перехватил у мальчика мех и налил вина своему рыцарю. Маркис усмехнулся, обнажив крупные зубы.

— Налей и себе, — кивком указал на третий кубок.

Сэр Роллан заморгал: давай, мол, быстрее. Гийому стоило большого труда не пролить вино на альмарский ковёр.

— За победу над язычниками! — проревел де Волор. — Во славу Создателя!

— Во славу Создателя! — откликнулись Роллан де Го с оруженосцем.

Домой. Шаг второй

Уродец заметил ошарашенный взгляд Гийома и осклабился. Сверкнули щербатые зубы.

— Благородная вещь для благородного сэра!

Глен, угодливо кивая, протянул кубок. В нос ударил аромат мясного бульона с пряными травами. Ги невольно сглотнул слюну, в животе заурчало. Он всмотрелся и понял: кубок всё-таки не тот. Глаза подвели его в темноте: вместо бычьих голов выбиты священные трезубцы. И всё же… откуда у рябого травника дорогая вещь?

— Угощайтесь, добрый сэр, угощайтесь, — приговаривал Глен. — Скромное варево, ничего лишнего. Как поправитесь, закатим пир в вашу честь. Пир горой!

Пир? Какой пир? Что он несёт? Ги с сомнением принял кубок, сделал первый глоток. И не заметил, как допил до дна. Бульон был чудесен, по телу разлилось живительное тепло. Гийом откинулся на сено и сонно заморгал.

— Спите, добрый сэр, спите, — прошелестел над ухом голос Глена.

Гийом смежил веки и крепко заснул без сновидений.

Проснулся он утром. Свет пробивался сквозь щели в дощатых стенах. Болело всё по-прежнему, но сейчас Гийома целиком поглотило новое желание — справить нужду. Не под себя же — значит, придётся встать.

Он приподнялся и осмотрел себя. Шнурок со святым трезубцем на шее. Славься, Создатель! Вокруг груди тугая полотняная повязка. Рёбра, чтоб их! Он опустил ноги на земляной пол, засыпанный соломой, и решительно встал.

Бах! Перед глазами поплыло, всё закружилось. Гийом рухнул в сено. Морщась, потёр несчастную рыжую голову. Шомрова балка… Вот дуралей! Полежал ещё, собрался с силами, ухватился за балку и поднялся. На этот раз медленно, осторожно, шипя сквозь стиснутые зубы. Земля закачалась, как лодка на стремнине. Гийом с трудом удержал равновесие и сделал первый шаг. Шатало, мутило, но рыцарь, кряхтя и горбясь, словно древний старец, добрёл до двери. Толкнул её и застыл, жмурясь.

Время за полдень. Солнце золотило верхушки деревьев, уже тронутые осенью. Впереди шелестела дубрава. Доносился запах прелых листьев, трески-шорохи, дробь дятла, голоса мелких птиц. Терпеть стало совсем невмоготу. Гийом поёжился — свежо, осень не лето — и заковылял к ближайшему дереву. Вскоре полегчало.

Рыцарь удовлетворённо выдохнул, огляделся и увидал на краю дубравы избушку. Приземистую, тёмную, с крышей из