и даже чуть-чуть несправедливо. Всё же помогли в трудный час, хоть и старались по большей части для себя. Решено: завтра Ги внимательно выслушает дядю, а потом учтиво объяснит, где видел его мудрые, но совершенно неприемлемые советы.

Советчиков в Хэмптуне и без Лиса хватало. Лотар, не сумевший отговорить господина от охоты, занудно требовал хотя бы надеть кольчугу под просторный эско́фль. Гийом только отмахивался. Отдых и молитвы в священной обители пошли ему впрок — он стал сдержаннее, спокойнее. И, кажется, понял, зачем Создатель хранил его в битве, в дороге, в разбойничьем логове. Конечно же, для того, чтоб он вернулся в отчий дом и стал его полноправным хозяином. Нашёл деньги на льеф и на приданое Анабели, привёл Хэмптун к достатку и процветанию. Так всё и будет, и никто не сумеет ему помешать. Ведь нет брони крепче, чем милость Господа!

К полудню охотники вступили под сень леса. Гийом ехал на тёмном гнедке по кличке Альмар — любимом гунта́ре отца. Рейнар де Лер со своего вороного косо посматривал на племянника — искал повода начать беседу. Жильбер крутил головой, всматриваясь в кроны деревьев. Его кобыла не годилась для погони за лисами, поэтому он захватил арбалет — дескать, вдруг повезёт куропатку добыть али глухаря. Не то чтобы Ги это встревожило, но, зная, какой из Жильбера стрелок, он взял за правило держать дядю между собой и кузеном.

Впереди шуршали травой и листьями двое псарей да с полдюжины гончих, среди которых не было Эдди. Золотистый любимец Гийома не дождался его возвращения — подавился костью. Ещё одна потеря…

— Зверь! — крикнул дядя и резко тронул коня.

Ги тоже приметил рыжий хвост, всколыхнувший стебли кустарника, и послал Альмара в погоню. Азартный собачий лай заставил кровь взбурлить в жилах. Как раньше, когда они охотились с отцом. Но тогда Ги был несмышлёным ребёнком, а теперь он утрёт всем носы! Вперёд!

Де Лер не видел ничего, кроме лисы, пламенем метавшейся среди кустов и деревьев подлеска. Ветер и ветви в лицо — не беда! Главное, не упустить добычу! Где шомровы псы? Ему самому, что ли, рыжую зубами рвать?

Всё — ускользнула! Рыцарь, выругавшись, перевёл гунтара на шаг. Лай и пение рога звучали где-то в стороне. Что за глупости? Куда их шомр понёс? Или, может, было две лисы? Ги рванул за первой, а охота ушла за второй…

Тугой свист справа. Каменный кулак врезается в бок. Нечем дышать. Альмар испуганно ржёт, вставая на дыбы. В глазах рябит, рука упускает поводья. Бах!

Падение выбило из Гийома остатки духа, недолеченные рёбра взорвались болью. Поломанной куклой он раскорячился на земле. Тёмные кроны и серое небо кружились в неистовой пляске. Выпучив глаза, хватая ртом загустевший воздух, он кое-как встал на карачки. Согнулся в спазме, но ничего не исторг. Землю, кусты и деревья немилосердно качало, однако Гийом сумел разглядеть бредущую к нему невысокую фигуру в зелёном.

— А… Х-х… А…

— Не торопись, добрый сэр, не надо. Я подожду.

Глен из Шэмфорста остановился, не дойдя до Ги шагов двадцати. Или тридцати? Разбойник то раздваивался, то собирался в целое.

— Тупая стрела под ребро — не медку глотнуть, да.

На линне были деревянные башмаки с обмотками, свободные штаны и куртка зелёного сукна. На поясе тул, в правой руке — изогнутый степной лук. Разбойник глядел на Гийома сверху вниз — спокойно, доброжелательно. Как сытый кот на загнанную в угол мышь.

— Что… тебе… нужно… — выдавил наконец из себя рыцарь.

— Я пришёл потребовать плату по договору.

— Кх-кх-кх…

— Припоминаешь? Ты обещал мне то, что не ждал обрести дома.

— Я… потерял отца!

— И обрёл наследство, — с удовольствием объяснил Глен. — Замок Хэмптун и окрестности, деревня Вайдбриг и водяная мельница. Теперь это всё моё.

— К-х-х-х, — просипел Гийом, неимоверным усилием поднимаясь на ноги. — Ты… ты шомров безумец, лиходей, язычник! Никто не признает твои права на королевский фьеф!

— Знаю, — линн кивнул. — Поэтому ты будешь править Хэмптуном от моего имени.

Гийом де Лер, кривясь от боли, схватился за нож.

— Никогда! Не бывать мне слугой душегуба!

— Значит, ты выбрал смерть.

***

Ги не успел. Вражьи всадники наводнили подножье холма и в мгновение ока соскочили с сёдел. Хирдманны ярла Эйрика — опытные воины, мастера пешего боя — устремились к вершине, где держали оборону маркис де Волор, горстка его сержантов и гиусские арбалетчики.

Всё, подумал де Лер сквозь слёзы. Бык падёт не от его руки, месть не состоится. Но позор можно смыть по-другому. С честью погибнув в бою, подобно рыцарям из баллад, над которыми так любил потешаться сэр Роллан… с честью погибший в бою. Ги стиснул зубы. Если у этого подонка хватило храбрости, у него и подавно хватит!

Вот он холм, вот она битва, вот он строй окольчуженных спин. Парзи вихрем влетел в него, разбросав воинов, будто снопы соломы. Врезался глубоко, словно нож в свежий сыр. Затанцевал, храпя и лягаясь. Ги де Лер, не помня себя, напропалую рубил мелькавшие в алой мгле силуэты. «Получайте, мрази! За меня! За меня! За меня!» — бился в голове злобный клич, выходя наружу слюной и рычанием.

Боль клюнула правую руку резко, как хищная птица, затопила предплечье жидким свинцом. Ги захрипел и едва не выронил меч. Кто-то настырный и сильный схватил оруженосца за пояс. Парзифаль некстати дёрнулся вперёд, и де Лер, взмахнув щитом, выпал из седла.

Падение оглушило. Гийом с удивлением понял, что смертельно устал. Так, что и пальцем не пошевелить. Звуки битвы куда-то ушли, а вот зрение наоборот — прояснилось. Он с интересом взирал на высокого воина в богатом шлеме. Личина украшена золотом, в прорезях сверкают холодные серые глаза. Огромный топор… Шомр!..

Оруженосец едва успел подставить щит. Хрясь! Доска треснула, левая рука онемела, а спину впечатало в землю. Ещё удар, ещё. Де Лер, шумно выдохнув, с содроганием понял, что щита у него больше нет. А вот у вагра он был. И обрушился на рёбра Ги своей окованной кромкой. В глазах закружились чёрные мухи, дыхание прервалось, меч выпал из ослабших пальцев. «Создатель… хватит… я не могу…боль…»

— Велласкон! Велласкон и Гулланд! — донеслись, перекрывая стук копыт, зычные крики.

Воин в шлеме исчез — больше ничто не мешало Гийому смотреть в небо, где бледно-серые облака расступались, давая дорогу солнцу. Он моргнул и зажмурился от яркого света. «Я жив. Почему, Господи, почему?..»

Вдруг на лицо пала тень.

Распахнув глаза, он узрел исполинскую, до небес, фигуру в чёрном доспехе из