силы, меняющий направление ветра. Но это всё там, за стенами поместья, в каменных джунглях, где каждый норовит поставить подножку, заискивающе улыбаясь. Но тут же ему спокойно, в своём малом рабочем кабинете, где дубовая столешница, удобное кресло, книжные полки вдоль стен с небольшими секретами. Если выдвинуть томик «Гоголя», то в образовавшейся нише можно нащупать пузатый графин с коньяком, пару бокалов и распечатанную плитку шоколада.

Ну а томик Плутарха хранит секрет, который не доверишь даже бумаге, увы…

Мужчина сидел с полузакрытыми глазами, навалившаяся усталость была ему не свойственна, но уж очень ко времени: столько сил, столько ресурсов было вложено, лишь бы всё пошло по плану.

Привычным движением руки он открыл нижний ящик стола и достал фото рамку. Улыбающаяся женщина нежно смотрела на него с фотографии.

Прошло почти семь лет, но он не забыл, никогда не забудет. Да, по закону императрицы Шелихов обязан был привести в дом ещё одну жену, чтобы не прерывать род, и он привел.

На балу у Татищевых, в стайке щебечущих девиц, на него смотрели большие изумрудные глаза. Как бы выразилась сейчас молодежь, «граф поплыл». Весь вечер лихо вальсировал с прелестницей, делая недвусмысленные намёки всему дворянскому сообществу. Да так, что на Рождество был официально представлен родителям будущей супруги.

Валентина, урождённая Ростова, быстро освоилась в роли жены. Несмотря на юность, стальной хваткой держала прислугу и обхаживала мужа, не забывая приласкать сына от первого брака и блистать на балах. И очень скоро сама подарила Григорию Ивановичу второго наследника.

Жизнь текла размеренно. Изредка, выкидывая коленца, взрослел Николай, старший сын. Опора и надежда, как предполагалось. Но вздорный характер мальчишка стал проявлять не ко времени. Стоило графу уехать в очередную экспедицию, как отпрыск подписывался под любой авантюрой и планомерно разносил Петербург, показывая всё на что способен наследник дворянской фамилии. Драки, разбитые машины: в одночасье примерный и спокойный юноша взрывался всё больше превращаясь в озлобленного зверёныша. Подшивка газет, как напоминание, за прошлый год желтела в том же ящике.

Сибирская Тайга. Наши дни

— Ты уже знаешь? — предательский звонок застал Ника, лежавшего на скомканной постели. Хрипло дыша, он дотянулся до телефона, трубка мерзко обожгла ухо холодным пластиком. Брр…

— Да.

— Что собираешься делать?

— То, что хотел отец.

— Но сейчас всё поменялось и не факт, что родовой алтарь примет твоего брата…

— Официально я не наследник. Вычеркнут.

— Но…

— Когда похороны?

— Через три дня. Я пришлю за тобой вертушку.

— Отбой…

Ретроспектива. Родовой маяк Шелиховых 31 октября 2017

Расположение алтаря каждый род выбирал сам. Всё зависло от стихии. Кто-то спускался в глубокие подвалы, или создавал огненные сферы. Были и такие, кто погружался на дно больших аквариумов — комнат или озёр, у Шелиховых родовой алтарь располагался на маяке, в перекрестии воздушных потоков. Григорий Иванович стоял перед воздушной сферой: раскинув руки, напитывался растраченной энергией.

Он всё ещё не мог успокоиться: внутри него клокотала и бушевала стихия. Когда графу сообщили о дуэли сына, он сорвался.

— Господин, звонят из зимнего: интересуются, всё ли в порядке, — голос помощника вывел из задумчивости. — Все рейсы отменили, сообщив о штормовом предупреждении магического характера.

— Передай, пусть дальше летают, — сквозь зубы произнёс Григорий Иванович, беря под контроль бушующую стихию. — Когда сын подъедет, веди сразу ко мне, — и, не оборачиваясь, стал смотреть на заходящее солнце.

Вереница из трёх автомобилей представительского класса подъехала к маяку. Встречный ветер разметал полы пальто, в которое кутался вылезший из первой машины мальчишка семнадцати лет.

Его бледное лицо вздёрнулось вверх: туда, где бушевал ветер. Игнорируя пасы отцовского помощника, кинувшегося к нему, стал подниматься по ступеням.

На площадке рядом с алтарём ветер, перестав, сшибать с ног, перехватывая дыхание, стих. Остановился и Ник, упёршись взглядом в широкую спину своего отца.

Он уже сотню раз пожалел, что поддался на слабо барона Гордеева, что ввязался в драку. Потом несостоявшаяся дуэль, смазанные воспоминания. Полицейские, которым кто-то сообщил.

Да, вызывая на дуэль, он знал о запрете императрицы. Но обстоятельства… Небольшая допросная седьмого отдела.

«Нельзя, нельзя вечно всё валить на обстоятельства», — стал снова закипать, кулаки непроизвольно сжались.

Резким движением отец развернулся, сделал пас рукой, и Ник с силой грохнулся на колени. В какой-то момент в лице отца, сурового и непроницаемого, проступило удивление, встретившись взглядом с сыном, но только на мгновение.

Завершив руну отречения, всё так же, не сказав ни слова, он отступил, всем своим видом показывая, что больше никого не держит.

Ника захлестнула обида: ком, застрявший в горле, душил, не давал произнести ни слова. А нужны ли они, слова, вот так просто, без пафоса и длинных речей, без возможности оправдаться?

Ник сначала шёл, потом, спотыкаясь, перешёл на бег. Резко остановившись перед выходом, утерев лицо рукавом пальто, вышел.

Григорий Иванович всё так же стоял и смотрел вниз. Лицо более не выражало злости или огорчения, задумчивости. Ранее поселившееся зерно подозрения, отныне проросло.

Подождав, пока все три машины развернутся и, выстроившись в колонну, двинутся в обратный путь, бросил в пустоту.

— Проследи.

А пустоту ли? Откликаясь на его слова, воздух зашевелился, и на свет появилась фигура в беретке и изумрудном килте.

— И смени одежду, — фигура подёрнулась дымкой, и облачившись в чёрный деловой костюм и затянутым галстуком, растворилась в воздухе.

Сибирская Тайга. Наши дни

Звук приближающегося вертолёта встревожил птиц на ближайших деревьях. Где-то грустно прокричал лось, и прекратилась работа бобра на плотине.

Ник вышел на крыльцо дома и, приложив руку козырьком к глазам, посмотрел на кружащий вертолет, лопастями разгоняющий утренний туман.

Заскрежетала волна рации, кто-то настроился на его волну.

— Ник, приём…это Филин… пш… не можем найти площадку пш… ты слышишь…

Ник вытащил рацию с пояса и нажал на кнопку.

— Приём, Филин, я вас вижу и слышу. В километре на северо-восток есть поляна.

— Принято…пш… ждём на поляне…пш… отбой связи…

Проследив за вертолетом, пока, он не скрылся за деревьями, Ник, поежившись от утренней сырости, повернулся к квадроциклу.

Когда он подъехал, вертушка уже села. Отойдя от железного монстра на окраину поляны, стоял сам Филин и, дымя сигаретой, казалось, отрешённо смотрел вглубь леса.

Ник остановился, выключил двигатель и, подойдя почти вплотную, пристально уставился на него. Как же он отвык от людей! Слишком долго учился жить без них.

Филин повернулся и, перекатывая сигарету слева направо, прищурился и протянул руку. Ник, чуть помедлив,