А Аграфен в свободное от «работы» время продолжал совершать прыжки с орехового дуба. Прыгал он до тех пор, пока с ним не случился странный случай: при очередном восхождении на дуб сухая ветка подломилась под его ногой, и Аграфен навернулся с очень приличной высоты, пересчитывая ветви своими ребрами и мысленно прощаясь с жизнью.

И в этот момент на него словно нашло какое-то затмение. Очнулся Аграфен, уже лежа на земле под дубом – в общем, целый и невредимый. Только на боках желтели почти сошедшие синяки, а на голове обнаружился немаленький шрам, но уже засохший. Зато за поясом у следопыта торчал невесть откуда взявшийся небольшой железный топорик. Да и одежда на Аграфене была совсем другой: меховые сапоги из неизвестного, но очень прочного материала, прошитый кафтан с какой-то белой подстежкой, и… утепленная каска с ушами!

Пребывая в легком офигении и совершенных непонятках, верхолаз вернулся в лагерь к крайненцам – и там его чуть не линчевали! Оказалось, что, отлучившись на ночь «к знакомой девице», их проводник отсутствовал десять дней, отчего его заклеймили трусом, и дезертиром, и даже изменником.

Аграфена от расправы спасло лишь то, что крайненцы обратной дороги не знали. Понимая, что доверия к нему у бандитов теперь не имеется и жизнь его будет продолжаться ровно до той поры, пока он не доведет лиходеев до известных им мест, «товарищ Сусанин» под ночь завел банду в одно из медовых угодий своей семьи. А поутру разорил несколько бортей.

Укуса даже одной лесной пчелы размером с мизинец вполне достаточно, чтобы человеку весьма и весьма поплохело. Что же тогда может натворить целый разъяренный рой? Неудивительно, что никто из бандитов то роковое утро не пережил.

А Аграфен отправился в деревню, которую перед этим ограбили бандиты, и на чистом глазу заявил, что его усилиями банда выслежена и уничтожена. Естественно, он сразу стал героем в глазах поселян. Они передали ему дом, стоявший бесхозным после смерти предыдущего хозяина, скинулись на хозяйственную утварь, а одна молодая вдовушка так и вовсе перебралась к нему жить. С бандитами наш герой отныне зарекся связываться – работы «по профилю» ему и так хватало.

В бытовых заботах и хлопотах месяц тянулся за месяцем – казалось бы, жизнь налаживалась. Но загадка того, что случилось с ним возле дуба, не давала Аграфену покоя. Обратившись к деревенскому магу, он выяснил, что таинственной ткани, из которой сшиты его сапоги и кафтан, уже несколько сотен лет. И что не руками человека она сделана: очень уж ровная набойка – не иначе, демоны руку приложили. И что его топорик хоть и из обычного железа сделан, но тоже не людскими руками выкован.

Вот тут-то Аграфен и призадумался: а где же он был все эти десять отсутствующих в памяти дней? И кто был в его собственном теле в это время? Маг затруднился дать ответ на этот вопрос, но настоятельно рекомендовал сжечь и закопать все демонические вещи. Что Аграфен и сделал, оставив себе только каску-ушанку ручной работы. Очень уж удобная и практичная была вещь, и размером как раз по его голове.

В этой самой каске Аграфен и продолжал свои прыжки с орехового дуба. Односельчане фыркали, конечно, но воспринимали это уже лишь как чудачество. Молодой еще – кровь горячая. Со временем перебесится и будет таким же, как все.

Но однажды после очередного прыжка случилось невероятное: Аграфен, отвязавшись от веревки, встал на ноги и… в глазах у него резко потемнело. А еще спустя некоторое время Аграфен с ужасом понял: он находится в каком-то другом мире!

Этот жуткий мир напугал его до икоты. На черном беззвездном небе медленно крутился вокруг своей оси мертвенно-желтый диск, на котором была изображена грустная улыбка, а вместо глаз были крестики. А на земле повсюду возвышались дюны из блестящего черного песка, который при касании не прикрытой одеждой кожи обжигал ее, словно наждачная бумага.

В центре черной пустыни стояла одинокая башня, сужающаяся кверху и блистающая черным металлом и подсвеченными хрустальными вставками. Башня пугала своей нечеловеческой красотой, а на ее вершине светился большой белый кристалл. Подобно маяку в царстве мертвых, этот кристалл исторгал блуждающий призрачный луч.

Когда Аграфен понял, почувствовал, что кристалл – это огромный магический глаз, а призрачный луч, перемещаясь сужающимися зигзагами, плавно скользит в его сторону, он в ужасе бежал, оставив башню за спиной. Но за очередным черным барханом эта проклятая башня появилась прямо перед ним, и призрачный взор вновь пополз в его сторону. Тогда Аграфен с ужасом осознал, что находится в магическом микромире и бежать отсюда ему некуда. А призрачный луч подбирался к нему все ближе и ближе…

В конце концов магический глаз захватил его, и Аграфен почувствовал, что не может пошевелиться. Стоя в световом пятне, следопыт заметил, что одежда на нем теперь совершенно другая: просторно-ниспадающая сверху и плотно обтягивающая снизу, сшитая из тонкого черного шелка и очень красивая – мастер сумел сделать шедевр из ткани разных оттенков черного цвета. Да и то, что находилось внутри одежды, тоже явно принадлежало не ему. Это было видно даже по ладоням – они отличались гладкой бархатистой кожей и длинными изящными женскими пальцами. Но само тело, безусловно, было мужское – Аграфен это почувствовал сразу.

А еще он понял, что может каким-то ранее неизвестным для него чувством ощущать все то, что находится вокруг него. Поймавший его луч был чем-то вроде сторожевой собаки, охранявшей этот странный мир. Но Аграфена защитная система признала за своего – призрачный свет, ненавязчиво коснувшись его сознания, свернулся в светящийся клубок над головой.

Песок черной пустыни представлял собой порошковый адамантит – самый прочный из металлов, известных в мирах Созвездия. Это был темный металл, и прочность ему придавала сама Тьма. Адамантит в общем-то не был редким металлом, но существовать он мог только в подземельях, которые никогда не видели дневного света. Оказываясь под солнечными лучами, адамантит быстро рассыпался в прах.

Также из адамантита, но только уже резистентного было сработано и единственное украшение обладателя мужского тела с женским уклоном – перстень, надетый на безымянный палец правой руки. Камень внутри оправы был похож на бриллиант, хотя вряд ли он являлся таковым на самом деле. Потому что внутри этого бриллианта находились две сферы: белая и внутри ее – черная. В целом перстень очень смахивал на глаз – возможно, он и являлся чьим-то глазом.

Из адамантита же была сделана и сама башня, вход в которую охраняла пара огромных шестируких металлических големов. По всей видимости, големы видели не глазами, а каким-то другим, внутренним чувством, поэтому сразу насторожились, почувствовав присутствие чужого разума в теле своего хозяина. Заметив это, Аграфен не рискнул входить внутрь башни и уселся поодаль на песке, напряженно думая, что же ему делать дальше.

Так или иначе, все мысли незадачливого «попаданца» сводились к тому, что властелином этого черного микромира является могущественный маг. Рано или поздно этот самый маг вернется в свое тело и уж точно не будет рад по возвращении застать в своей голове чей-то посторонний разум. Тогда Аграфена выбросят из чужого тела, и он будет вечно скитаться по этой черной пустыне, только теперь уже будучи совсем бесплотным, в качестве неприкаянного духа.