Еще когда я была студенткой, в 1988 году, мне выпала возможность вместе с Николаем принимать участие в раскопках, проходивших в Болгарии. Мы исследовали раскопы, в которых были обнаружены останки позвоночных животных доледниковой эпохи. Это был яркий и запоминающийся опыт: я испытываю особые ощущения, держа в руках останки некогда живых существ и осознавая, что когда-то давно они частью окружающей среды. С каждой новой деталью представление об исчезнувшем мире становится более гибким и живым. С самого начала Николай помогал мне в этот мир погрузиться. Он один из лучших специалистов по млекопитающим, которых я знаю, живая энциклопедия по вопросам анатомических особенностей как ныне существующих, так и давно вымерших видов животных. Среди прочего он мне объяснил, как можно понять, что только что откопанная мной кость была плечом саблезубой кошки, или на основании каких признаков можно сделать вывод, что многочисленные оленьи кости принадлежали по крайней мере трем различным видам. Вероятно, его сильно удивлял упорный интерес к анатомии, который проявляла двадцатиоднолетняя студентка-геолог, ведь в раскопках я участвовала для изучения геологических условий. Тем не менее он терпеливо отвечал на все мои вопросы, и я извлекла из этого немалую пользу, ведь уже тогда исследование древних организмов в их среде обитания было моей действительной целью.

Теперь же, по прошествии более чем 20 лет, Николай, охваченный неимоверной радостью, рассказал мне по телефону, что он наконец нашел то, что искал в Болгарии на протяжении последнего десятка лет: окаменелые останки человекообразной обезьяны, гоминида, если выражаться научно, к которой принадлежат представители таких ныне существующих родов, как гориллы, орангутаны, шимпанзе и люди. Во время раскопок Николай обнаружил верхний жевательный зуб, обладающий характерными для гоминидов признаками и предположительно имеющий возраст в семь миллионов лет! Эта новость меня изрядно удивила, потому что, как показывали результаты исследований многих коллег, к этому времени человекообразные обезьяны в Европе уже давно вымерли. На протяжении десятилетий это мнение было общепринятым в научных кругах, и результаты последних исследований в Испании и Греции, как казалось, лишь его подтверждали. Мимоходом я подумала, что открытие Николая полностью противоречит этому предположению, кроме того, находка была сделана в регионе, где ее никто и не мог ожидать: вблизи местности Азмака, около [города] Чирпан, в самом центре Болгарии. Дело в том, что только юго-восточная часть страны известна среди экспертов своим разнообразием вымерших млекопитающих животных.

Вероятность того, что Николай в этом регионе действительно обнаружил останки гоминида, была примерно столь же высока, как и вероятность выиграть главный приз в лотерею, однако в его компетентности я была абсолютно уверена. Без колебаний я согласилась принять участие в раскопках, которые должны были проводиться следующей осенью. Во время исследований важнее всего для нас было определить геологические особенности и возраст того места, где была сделана находка. Команда в составе, четырех моих коллег, небольшой группы из Франции и болгарских ученых в течение десяти дней без устали работала в песчаном карьере в регионе Азмака. Мы составили геологическую карту, изучили отложения пород и условия их образования, взяли образцы верхних слоев почвы [offen liegender Boden], чтобы, проанализировав их, получить информацию об изменениях магнитного поля Земли, на основании которой мы бы смогли установить возраст найденного зуба. Само собой, мы обнаружили и другие окаменелости, среди прочего почти полностью сохранившийся череп слона. Участвовавший в раскопках специалист по вымершим представителям отряда хоботных сразу же установил, что это животное принадлежало к роду ананкусов – одних из первых настоящих слонов. Зуб гоминида и череп ананкуса, найденные в одном геологическом слое. До того момента подобное сочетание встречалось только в Африке, и эти находки исследователи датировали приблизительно 6,5 миллиона лет. Другие найденные в регионе Азмака виды млекопитающих также позволяют сделать вывод о том, что эта область раскопок представляет собой нечто особенное. Команда пребывала во все более восторженном настроении и в то же время работала все более напряженно. В конце концов нам удалось подтвердить сделанное Николаем Спасовым предположение о возрасте [находки].

Во Фракийской низменности на севере Болгарии даже в сентябре температура может подниматься до 35 градусов. Поэтому прохладные вечера часто являются наиболее приятным временем суток. Мы использовали их для регулярных встреч в одном ресторанчике с садом, где подавались традиционные блюда балканской кухни, например ягненок на вертеле, голова ягненка в горшочке, шопский салат и ракия. Там мы снимали скопившееся в течение дня напряжение и проводили время за разговорами. Во время одного из таких приятных вечеров в Азмаке я рассказала Николаю об одной работе, опубликованной в 1949 году Бруно фон Фрейбергом[2]. В 1944 году немецкий геолог обнаружил в Пиргосе, недалеко от Афин, нижнюю челюсть человекообразной обезьяны. В силу особых отличительных черт этой находки ее было чрезвычайно сложно классифицировать. По словам самого фон Фрейберга, ее возраст должен был быть несколько меньше возраста находки, сделанной на расположенном неподалеку известном раскопе в Пикерми. Многие исследователи датировали последнюю 7–8,5 миллионами лет. Однако тогдашнее научное сообщество просто-напросто не восприняло всерьез предположение фон Фрейберга, потому что оно никоим образом не согласовывалось с теорией о том, что человекообразные обезьяны еще задолго до того исчезли с территории Европы. Поэтому, по общепринятому мнению, несколько миллионов лет спустя в Европе не могло быть высокоразвитых гоминидов. Однако возраст находки никто не проверил.

Николаю и мне сразу же стало ясно, что жевательный зуб из Болгарии и нижняя челюсть из Греции, возможно, восходят к одной эпохе. Действительно ли речь шла о европейской человекообразной обезьяне возрастом около семи миллионов лет? Было ли такое возможно? Это бы открыло новую, совершенно неизвестную главу в ранней истории человеческой эволюции. Я напала на след. Запах сенсации витал в воздухе.

Что могло лучше вписаться в сферу моей новой деятельности в Тюбингенском университете, чем поиск ответов на подобные вопросы? Однако решающую роль играли повторное исследование той челюсти и установление точного возраста раскопов в Азмаке, Пиргосе и Пикерми. Проблема только заключалась в том, что неизвестно было, где хранилась челюсть, а также другие окаменелости из Пиргоса, а сам этот раскоп, по слухам, и вовсе сейчас был закрыт. Без окаменелостей и соответствующей информации о взаимоотношении пород [Gesteinszusammenhang] невозможно было предпринять необходимые в рамках исследования шаги. Но я решила не опускать руки. Я надеялась, что где-нибудь эта челюсть все же найдется, раз она пережила всю суматоху Второй мировой войны. Так началось детективное расследование, которое в дальнейшем приведет меня к зачаткам палеонтологии в XX веке, к истокам современной политики в Европе, в самую гущу событий в Афинах во время Второй мировой войны и к практически всеми забытому сейфу.