затем званием обер-камергера, что сравнительно мало отвлекало его от полюбившихся ему занятий музыкой и театром. Еще при жизни отца он стал руководить его крепостной труппой, не поднимавшейся до тех пор над обычным уровнем подобных барских затей, уделяя много времени подбору и подготовке исполнителей, и, стремясь придать спектаклям вполне европейский характер, постоянно выписывал из Парижа не только партитуры и эскизы декораций, но и различные предметы бутафории. Эта страсть к театру еще усилилась после сближения с одной из крепостных актрис - Прасковьей Ивановной Жемчуговой (1768 - 1803 г.г.), дочерью кусковского кузнеца Ивана Степановича Ковалева, быстро занявшей первенствующее место в шереметевской труппе. Свидетельства современников и старые портреты рисуют нам ее не красивую, но полную женского очарования и душевных богатств. Увлечение Н. П. Шереметева с годами росло и привело, наконец, в 1801 г. к такому необычному в те времена браку барина с крестьянкой, получившему широкую известность по песне: «Вечор поздно из лесочку я коровушек гнала…» 1).

[1 Характерно, что прежде чем вступить в брак с П. II. Ковалевой, Н. П. Шереметев сочинил целую версию о «благородном» происхождении Пр. Ив. от шляхтича Ковалевского, когда-то поступившего на службу в дом к Шереметевым.]

Еще задолго до брака, около 1790 года Н. П. Шереметев задумал построить в своем владении в Москве, на Никольской ул., громадное здание, объединявшее жилой дом с театром и «музе-умом». До настоящего времени сохранилось несколько проектов этого «московского дома»: два из них, видимо присланные корреспондентом Н. П. Шереметева, виолончелистом парижской оперы Иваром, принадлежат французским архитекторам Клоду Эруа и неизвестному. Затем есть проекты Рафаэля Штерна (из Рима), московского архитектора Е. С. Назарова (1747 - 1822 г.г.) и знаменитого И. Е. Старова (1743 - 1808 г.г.). Наконец, существует еще проект без подписи, который есть основание приписывать зодчему Д. Кваренги (1744 - 1817 г.). Но, несмотря на свой ежегодный доход в 600 т. рублей, при жизненном размахе, требовавшем расхода на стол в 47 тыс. руб., на содержание одной крепостной прислуги 70 тыс. рублей и на поддержание домов 77 тыс. рублей, Н. П. Шереметев оказался не в состоянии выполнить свой первоначальный замысел. Взамен его, в 1791 г. начинается осуществление более скромного дома - театра-музея в Останкине, при чем используются и уже существующие жилые части усадьбы. В основу был положен несколько видоизмененный проект Старова, своей постройкой Таврического дворца открывшего новую эру в усадебном строительстве. Первоначально всю работу предполагалось вести силами своих мастеров, но впоследствии недостаток в них заставил обратиться, при декорировке внутренних помещений дворца, к найму вольнонаемных, более высокой квалификации. Первые работы шли под руководством крепостных, архитектора Алексея Миронова (род. в 1745 г.) и архитекторского помощника Петра Бизяева. Большое участие по столярным работам и изготовлению мебели принимал также крепостной резчик - Степан Пряхин (ум. 1805) со своей «командой». Общий надзор за работами принадлежал Е. С. Назарову и К. И. Бланку (ум. 1793 г.), строителю таких зданий, как Воспитательный Дом (ныне Дворец Труда) и церковь Бориса и Глеба на Арбатской площади в Москве. Отдельные же эскизы, напр., к воротам дома, к павильонам, исполнил другой известный тогда архитектор - итальянец Франческо Кампорези (1747 - 1831).

С мая 1792 г. в Останкине появился сын «главного управителя» Н. П. Шереметева - молодой архитектор Павел Иванович Аргунов (1768 - 1806 г.г.) и быстро сделался вполне самостоятельным лицом по наблюдению за всем ходом постройки. С его приездом вольные архитекторы и в том числе иностранцы привлекались лишь как эксперты по отдельным вопросам. В 1792 г. другой крепостной архитектор - Григорий Дикушин приступает к постройке (по присланным проектам) «египетского» и «итальянского» павильонов, но и его сменяет Аргунов. В это же время на архитектурные вкусы Н. П. Шереметева начинает влиять другой иностранец - зодчий В. Бренна (1745 - 1820 г.г.), строитель Павловского дворца, ставший для него как бы олицетворением «нового», «лучшего» вкуса. У него покупаются вещи для убранства дома, и в то же время счет на 10 тыс. рублей свидетельствует, что эти деньги пошли не только за них, но и за отдельные рисунки-эскизы для дворца.

Сама постройка велась в атмосфере сильной спешки и постоянного понукания. Так, когда А. Миронов заболел, в барских письмах наряду с раздраженными жалобами на его «лень и упрямство» шли приказы чертить планы, не взирая на болезнь.

Желая сразу поразить Москву, Н. П. Шереметев велел охранять постройку от любопытных: она была окружена высоким забором и кругом поставлена стража, никого близко не подпускавшая. Когда один француз попробовал, прячась в кустах, сделать зарисовку строящегося дома, он был жестоко избит слугами. Сам хозяин, привязанный ко двору, жил в то время в Петербурге, и к нему регулярно отправлялись подробные «доношения» о ходе работ, которые в общих чертах закончились в середине 1796 г., когда строительная горячка настолько стихла, что главноуправляющий из крепостных - Агапов уже заставлял архитекторов Миронова и Дикушина, к их большому неудовольствию, работать в канцелярии. Теперь начинаются отделка, золочение, лепка и роспись зал. В то же время увеличиваются и заново меблируются старые хоромы, в которых и устраиваются личные покои Н. П. Шереметева и комната Прасковьи Ивановны, выходившая окнами и балконом к церкви.

Еще с 1795 г. в Останкино вереницей тянулись из Петербурга обозы с целым рядом строительных материалов и предметами обстановки и убранства, а в феврале 1797 г. оттуда же возвращается уехавший от постройки осенью Павел Аргунов с подробными инструкциями об убранстве дома и спешной его отделке ко времени предстоящих коронационных торжеств.

Возникший таким образом старый останкинский дом являлся соединением разновременных и разнородных построек: старых, еще времен Черкасских хором, в форме буквы Г, - слева у церкви, и симметрично им расположенных, справа, гостиного и кухонного флигелей, скрепленных воедино грандиозным зданием отступившего вглубь центрального дома и его павильонов и галлерей, окаймлявших парадный двор. Дальше, справа по фасаду, стояли еще театральный сарай и флигель Я. П. Реметова, внебрачного сына П. Б. Шереметева 1).

[1 В XVIII в. внебрачные дети вельмож часто получали сокращенные фамилии отцов, так, напр., известный Бецкий - сын Трубецкого, Реметов - Шереметева, де Лицын - Голицына и т. д.]

Останкино. План усадьбы (раб. арх. А. Миронова).

Расходы по всему сооружению дома были огромны. Уже на 1798 г. бюджет графа стал явно дефицитным. При доходе в 622 тыс. руб. оказалось истраченным около 700 тыс. руб., при чем в расходах