В гигантских окнах общежития Les Berges[1] виднелись симпатичные молодые люди с разными оттенками кожи, и звучали то японский рэп, то русская попса, то арабская молитва.

На подоконниках были выставлены собрания дизайнерских сумок, стоимостью в этаж самого здания, глянцевые учебники, макбуки и бутылки алкоголя, среди которых были и настойка из южноамериканской деревни – милый сувенир чьей-то бабушки, и нежно золотое шампанское Cristal, и просто как неотъемлемый атрибут – роднулечка виски Jack Daniels.

Как и положено всем драгоценным витринам, иногда на Le Berges покушались проходящие мимо албанцы, караулившие у входа девочек, вышедших «на сигаретку», а в прачечную умудрялись проникнуть преступники особого рода, исхитрившиеся красть одежду прямиком из барабана стиральной машины.

Валя обернулась к окну. Сквозь слипшиеся комочки вчерашней туши для ресниц и море света из прозрачных стен она заметила две фигуры, маячившие за стеклом. Это были два довольных промышленных альпиниста, подвешенных на верёвках. Они ползали вдоль окон, отмывая их до блеска.

Валя с интересом стала за ними наблюдать. Они тоже внимательно разглядывали Валю, лежащую на постели в одном нижнем белье. Альпинисты так красиво смотрелись на фоне зелёного холма у реки, что Вале подумалось: это же два человека-лемура! Такой гибрид водится в этом районе города, потому что на холме выросло слишком много новых домов. В Женеву зверушек завёз, скорее всего, бразилец Лукас с пятого этажа. Беднягам-лемурам ничего не оставалось, кроме как адаптироваться к окружающей среде. Да, и вот же – среди верёвок виднеются два огромных полосатых хвоста, с их помощью полуобезьянки получают конкурентное преимущество для работы альпинистами: им легче держать равновесие.

И тут один из хвостов опустился в ведро с водой и протёр Валино окно.

– Как интересно… Блядь, у меня же нет штор! – вскрикнула Валя, но русского за окном никто не знал.

В ответ протянулось приглушенное стеклом:

– Bonjo-o-o-ur!

Ну, то есть «Валя, с добрым утром!».

Завернувшись в одеяло вместе с айфоном, полуголая Валентино, как Валю называли в общаге, моментально оказалась в ванной. Загорелось время на экране телефона. Ну точно, проспала!

Валя была похожа на авторскую куколку из кукольного магазина: аккуратный пухлый бантик губ, оленьи глаза, тёмные длинные волосы и чрезмерно белая кожа. Ее сознание было еще детским, она все принимала близко к сердцу, часто бывала задумчива и любила рассказывать о своей семье: какая она у нее большая и как ее папа строит для всех новый дом, куда она уже заранее позвала погостить всех университетских друзей, с которыми, казалось, ей было просто необходимо постоянно говорить о любви и то и дело обнимать их, словно ей всего этого сильно недоставало. Окружающим хотелось о ней позаботиться, а ее порой странная манера одеваться означала лишь то, что Валя все еще в поисках себя. При этом от нее исходила изнуряюще манкая притягательность, но сама она этого не осознавала. Сложно точно объяснить, в чем был секрет. Может быть, хотелось разглядеть ее темные глаза, в которых мир отражался всегда волшебным, или не упустить возможность, приветствуя, обнять ее – когда она особенно ласково прижимала к себе. Она была как цветок, который просился в руки, готовый наполнить своим ароматом чей-то дом, способный ради этого даже умереть. Или, может, чувствовалось, что в этой девочке тикал атомный заряд, заложенный рукой ее отца, и никто не знал, в какой момент может произойти взрыв.

Но ядерное содержание и красота были присущи многим девушкам в университете Webster – американском университете со швейцарской аккредитацией, ведь все они были дочерьми отцов, сумевших сколотить колоссальные состояния. Хищничество и пока еще спящий криминальный ум передались им по крови. И хотя большинство их отцов уже давно были женаты во второй раз, их первые избранницы, мамы этих девочек, когда-то были редкими красотками.

Вале скоро должно было исполниться восемнадцать, но она уже оканчивала первый курс, будучи самой юной студенткой во всем университете.

После окончания московской школы у Вали состоялся разговор за ужином с отцом и его показательно чудесной юной женой. На вопрос, где Валя хочет учиться после школы, она четко ответила, что собирается поступать на режиссёрский факультет в Москве, но это означало бы, что придётся остаться под боком у семьи.

– Ой, милая, тебе этого совсем не нужно. Сейчас все хорошие дети из приличных семей едут учиться в Англию… или Швейцарию… – видимо, стараясь изобразить диалект кошачьего, рассказала о своих помыслах Любочка. И наверняка еще ни раз настоятельно повторила отцу Вали это наедине.

Короче, скоро Валю ждал самолет на Женеву. Она была зачислена на специальность «Фотография» в частный университет. Это, конечно, не режиссура, но хоть что-то. Творческая душа девочки как раз и была объяснением ее периодических видений. Но бывают просто «девушки-летяги», и была Валя, которая иногда могла так глубоко замечтаться, что на пару минут отключалась от реальности, зато рядом сразу появлялись лемуры-альпинисты, птеродактили в облаках и говорящие собаки.

Итак, урок фотографии сегодня был безнадёжно пропущен. Но на «адского маркетолога» успеть еще было можно. «Адским» учителя прозвали не только из-за его привычки рассказывать, что он мегабогат, а преподает только от скуки и странного желания поделиться опытом с безнадёжными мажорами. Им, кстати, по причине их почти клинической бездарности, он ни за что не поставит даже оценку «B», но всегда был рад унизить. Странно даже, откуда он находил столько времени на студентов, ведя такой успешный бизнес? Ну и под стать кличке, к университету он подъезжал на красном «хаммере», выпущенном лет десять назад, из которого выходил нервно, ни с кем не здороваясь. Ему буквально недоставало ореола из дыма и рогов, возвышающихся над головой на закатном фоне под песню «I’m a Man» Black Strobe[2].

В общем, было несложно ухудшить заведомо провальную дружбу с учителем, поэтому к нему на пары ходили все, даже самые отбитые нюхачи, в жизни которых кокс смешал дни недели, стерев такие условности, как понедельник или суббота. Какая, в общем, разница?

Чтобы собраться на занятия, Вале было необходимо вернуться в комнату, где за окном болтались альпинисты. Просто супер. Штор не было ни у одного окна в Les Berges, вместо них – серые тканевые жалюзи, которыми можно застелить не то что кровать, а поле.

Вытащив в ванной из корзины с грязным бельём топ с торчащими розовыми перьями, Валя прикрылась им и вернулась в комнату. Она принялась разворачивать жалюзи: долго, не теряя достоинства. За окном медленно исчезали мужики, что-то эмоционально вещая на французском. Не стоит даже переводить.