яблоко с пола. Белоснежка с завистью смотрела, как он держал его в руках. Он знал, о чём она думала: о том, что ему просто хотелось присвоить это яблоко себе, вот он и придумал, что оно отравлено.

— Если дева вкусит этого яблока, — Иван провёл пальцем по глянцевой поверхности фрукта, — она заснёт вечным сном и гномы выдолбят ей хрустальный грот.

— Какая чушь! — расхохоталась Белоснежка. — Мои гномы давно на пенсии и ничего уже не выдолбят: у одного ревматизм, у другого — деменция, об остальных лучше промолчу.

— А потом её найдёт прекрасный принц и своим поцелуем разбудит от вечного сна, — продолжал Иван.

Белоснежка прекратила смеяться и сердито сделала в его сторону шаг.

— А ну отдавай, — она протянула руку, желая получить своё яблоко обратно.

Иван-дурак спрятал яблоко у себя за спиной. Он словно хотел поиграть с ней.

— А я чем плох? — он весело задал ей вопрос. — Да, не красавец! Но разве это главное? Соглашусь, не богат. Зато семейный: у меня помимо папули ещё два брата есть. Где ещё такого жениха найдёшь?

Терпение Белоснежки лопнуло. Она кинулась в угол комнаты, схватила метлу и швырнула её в Ивана-дурака. Тот еле увернулся от метлы и выскочил из дома вместе с яблоком. Так и не достигнув необходимой цели, метла угодила прямо в стену, рядом с косяком, и с грохотом упала на пол.

А Иван-дурак уже бежал по лесу, не оглядываясь, только пятки сверкали.

— Легко отделался, — разговаривал он сам с собой на бегу. — Ну и невесты пошли. Я к ней с добром, а она на меня с метлой. Куда катится мир?

Прибежал он в лесную гущу и огляделся. Темнота, вокруг ели и сосны игольчатые, где-то среди деревьев послышалось хлопанье больших крыльев. Очевидно, пролетел филин. Сюда Белоснежка со своей метлой точно не сунется. Да и вообще, место такое, что люди здесь редко ходят. По крайне мере, так думал Иван.

Но тут кто-то сзади ударил Ивана-дурака по спине. Больно, да так, что у него искры из глаз посыплись. Упал он на землю, выронив яблоко, и затих. Скрючилась над ним страшная сморщенная старушка в чёрной мантии с капюшоном. Это была Злая колдунья. В одной костлявой руке она держала большую палку, а в другой была у неё была корзинка. В корзинке яблок видимо-невидимо. Точно таких же, какое Иван-дурак у Белоснежки отобрал.

Глядя на распластанного без чувств юношу, старуха проворчала:

— Вот негодник! Яблоки мои ворует. Они же мне для дела нужны.

Затем Злая колдунья бросила палку, наклонилась к яблоку и подняла его с земли. Вскоре оно пополнило её корзину. Потом покопалась в своей корзине, пошевелила яблочки и вытащила со дна iPhone. Заулыбалась. Потыкала грязным пальцем по чёрному глянцевому экрану — и на фоне леса отобразилась её кривая улыбка, особенно выделялась большая волосатая бородавка на носу.

— Так, зеркальце, скажи, кто на свете всех прекрасней? — пропела она сладким голоском, так и сяк вертя смартфон перед собой, чтоб лучше ракурс выбрать.

Экран кашлянул и закричал в ответ механическим голосом:

— Ты посмотри на себя, дура старая! Конечно Белоснежка посимпатичней будет!

Поскрипев зубами, старуха со злостью швырнула телефон на землю и давай по нему каблуками своих уродливых ботинок стучать.

— Вот тебе и iPhone! — прыгая, приговаривала она с недовольством. — А говорили, самый лучший, последняя модель. Ух-х-х! Разработчики!

Часть вторая

Пир и после пира

Очнулся Иван-дурак в каком-то тереме, на празднестве. Как оказался там, непонятно: просто ходил по нему, будто не было никакого леса и никакой Белоснежки. А старухи он и вовсе не видел. Чудеса, да и только! Однако не стал Иван размышлять по этому поводу и решил просто хорошо провести время, тем более терем ему понравился. Большой, просторный, в таких он никогда не бывал. Стены терема из прочного дерева сделаны были, видно, что добротные, не то, что его изба.

Вокруг одни разодетые бояре были со своими боярынями. Вот только смотрели они на него, как на пришельца. Это и понятно: он ведь в рубахе своей и лаптях выделялся сильно. Однако не гнали: и на том спасибо.

Не обращал внимания Иван-дурак на косые взгляды. Ходил сам оп себе. Дошёл до середины терема, а там две девицы танцевали для гостей. Остановился он, чтобы ими полюбоваться: до чего румяные девицы, в платьях длинных и шуршащих. А какие плавные движения у них, точно лебединые. Одна дева рукой взмахнёт, а из широкого рукава у неё пирог вылетит. Другая взмахнёт — пирожным гостей одарит. Вот гости и ловили пироги эти. Иван-дурак тоже один поймал. Оглядел его — пышный, румяный, и куснул.

— Ммм, вкусно! — воскликнул он с набитым ртом, — моя жена так готовила бы. И почему у меня нет жены? Наверное, слишком молод.

Он привык разговаривать сам с собой. Конечно тут привыкнешь, когда никто с тобой водиться не хочет. Съел пирог и начал снова разгуливать среди гостей. Увидел большой и длинный стол. Чего там только не было: утки с яблоками, кулебяки, салаты, закуски заморские. Потекли у Ивана-дурака слюнки от увиденного. Интересно, а со стола вкусности брать можно? И вообще, за чей счёт банкет? И не придёт ли ему потом бумажка с круглыми цифрами? Тогда ему старик-отец точно башку открутит, скажет, что дурак семью разоряет.

Взял Иван-дурак со стола бутерброд с чёрной икрой и зачавкал. Так зачавкал, что чуть язык не прикусил. Ох, не кушал он раньше такой вкуснятины! Затем заметил Царевну-лягушку за столом. Пряча мобильник под столом, она быстро что-то печатала.

Стало Ивану-дураку интересно. Подсел он к девушке и заговорил с ней:

— Кому смс — ки строчишь?

Царевна — лягушка с испугом подняла голову, оглядела того, кто чуть не засёк её тайную переписку с Водяным, с которым шашни водила, и фыркнула:

— Не твоё дело.

А сама подумала о том, откуда только взялся этот проходимец в тереме.

— Уж явно не царевичу, — продолжал надоедать ей Иван-дурак. — Слушай, а правда, что ты в лягушку превращаешься?

Он потянулся за большим куском кулебяки.

— Тише! Здесь же люди, — шикнула на него девушка.

— Да ладно, сейчас народ ничем не удивишь.

— Ты кто такой? — спросила Царевна-лягушка.

— Вот почему всем интересно знать, кто я такой? — чавкал Иван-дурак.

Это кулебяка просто райская была. Ну почему он не боярин? Всегда бы такое ел. Старик-отец сыновей не баловал: рогалики они ели и то по выходным. А пироги у них были только по большим праздникам.