– Каких таких деток?.. – через губу сплёвывая, отвечали им их же бывшие горничные. – А то мы не видели, не знаем, как вы по докторам бегали, аборты чуть не кажный год делали! Проститутки дешёвые! Кончилось ваше время, хлебните-тко нашего!

– Варька, угомонись! Любка-змеюка, а ну подвинь зад! – умирил наконец всех председатель. Он пробирался к своему столу, на ходу раздавая шлепки. – Так, кто тут по жиличному вопросу?

Ангел шёл последним. Послушавшись советов, щедро раздаваемых очередью, он заранее подготовил письменное заявление: «Прошу поставить меня на учёт как трудящегося и предоставить жилую площадь на одну персону в доме нумер 13 по улице Воздвиженке. С учётом происхождения из небесных сфер прошу разместить в верхних этажах означенного дома, чтобы поближе быть к звёздному небу».

Председатель читал по складам, вслух. Особо сложные места порой и по нескольку раз. Это заявление он прочёл целиком три раза, после чего подозрительно уставился на ангела.

– А ты сам кто такой будешь-то? Можешь не отвечать, сам вижу… Воевал?

– Так точно!

– А заслуги имеешь?

– Никак нет!

– Ну откуда тебе… А дом-то не резиновый! Как я тебя без заслуг размещу тут? Только если в квартиру 1-Б… Там дворник с семьёй да ещё два хлопца квартируют…

– Но это же полуподвал. Я не смогу там… У меня же происхождение, понимаете?

– Отставить разговоры! – председатель был из унтеров и возражения гасить умел как никто другой. Потом помолчал и добавил тише, даже немного сочувственно: – Бери, чего дают, паря… И забудь про своё высшее происхождение. И не таких тут видали…

Ладно, подумал ангел. Одну ночь можно и переночевать. А завтра поищу квартиру – может, кто подоконник сдаст.

Койко-место у дворника оказалось тремя табуретами, составленными так, что человек нормального роста мог на них лечь, только поджав ноги. Ангелу же этих табуретов хватило ещё и чтобы разместить все свои пожитки. Жена дворника – пожилая безымянная татарка, решившая, что ангел посягает на её жилплощадь, сперва, проходя мимо, норовила спихнуть и фикус, и чемодан с законного места, пока не получила от мужа, знавшего ангела ещё до войны, крепкий тычок. Зато дети сразу полюбили гостя и тянули его в разные стороны – мальчишки в бабки играть, девчонки – куклу кормить.

К ночи появились другие жильцы – странные синюшные типы, пахнущие мертвечиной. Этот запах ангел бы ни с чем не перепутал – запах тошнотворный, жирный и тухлый.

При ближайшем рассмотрении оба оказались упырями. Столкнувшись с ангелом, они попятились к выходу, но путь им неожиданно преградил председатель.

– Ну как расположились? Живёте дружно? – не обращая внимания на упырей, спросил он у ангела.

Ангел радушно шагнул к нему навстречу, с удовлетворением заметив, что соседи близки к обмороку. Поговорив с председателем и проводив его, ангел обернулся к упырям:

– А ну пошли во двор, поговорим.

Ночь была уже по-зимнему холодной и ветреной. Упыри в темноте чувствовали себя увереннее и наглели на глазах:

– Нас двое, ты один.

– Вижу, – ангел был спокоен. – Откуда взялись?

– Из-под Рязани. С обозом приехали летом ещё.

– Понятно. Чем тут занимаетесь?

– А то сам не знаешь! – загоготали они. – Ладно, кончай базарить. Чтоб мы тебя здесь больше не видели. Это наше место!

«Вот нечисть пошла безмозглая, – подумал ангел. – Ну так деревенские ведь… Про ангелов, наверное, только в сказках и слышали», – и он улыбнулся, представив, как кровопийца-мать рассказывает этим зубастым тварям страшные сказки про светлую силу.

– Чего лыбишься-то? – удивились упыри. – Пошёл отсюда!

– Только после вас, – вежливо ответил ангел и неожиданно схватил обоих дуралеев за руки.

Вспышка света озарила тёмный двор, и через минуту рядом с ангелом тлели две небольшие кучки серого пепла. Из-за угла появился председатель.

– Ловко ты их, – присвистнул он. – Может, в милицию пойдёшь? А я и рекомендацию напишу…

Утром ангел отправился на поиски комнаты в верхних этажах. Ему повезло – у подъезда, где раньше скрипачи занимались, висело объявление о сдаче жилья. Цена не указывалась, и ангел решил зайти – денег у него не было, но вдруг хозяева выделят подоконник за просто так?

Дверь открыла женщина в чёрном платье по фигуре. Неестественно блестящие глаза выдавали в ней любительницу белого нюхательного порошка.

– Здравствуйте. Я по поводу комнаты.

Женщина молча кивнула и повела гостя вглубь гигантской квартиры. Сдаваемая комната была в самом конце, у кухни. Она и была раньше частью кухни, а теперь стала отдельной комнатой, так и не лишившись, правда, особого кухонного запаха лука и керосина. В комнатке ничего не было кроме узкой солдатской койки и цветной картинки, при взгляде на которую ангел покраснел. В это время из соседней комнаты вывалилась голая девица и, держась за стены, побрела в уборную. Ангел понял, куда его занесло, и решил как-то вежливо закончить визит:

– Так сколько, вы говорите, в месяц?

– Пятьсот, – пророкотала женщина.

– Да… Дороговато для меня, знаете… Извините за беспокойство.

– Четыреста.

– Нет-нет, я пойду…

– Не хочешь, значит, комнату?

– Не хочу, – наконец признался ангел.

– Ну тогда посиди со мной немного. С тебя ведь не убудет.

В комнате хозяйки было даже уютно: красный торшер у дивана горел мягко и по-домашнему. Юлия Алексеевна в этом свете и сама казалась мягче, женственнее и милее. Ангел по привычке занял подоконник и, как большой пёс, рассматривал развешенные по всей комнате фотографии самой хозяйки и, видимо, её мужа.

– Противно тебе здесь, да?

– Нет. У вас хорошо в комнате. Это муж?

– Любовник.

– Простите.

– Ничего. Могла бы сказать, мол, да, муж, но вспомнила историю, ну ты знаешь, про женщину, у которой пятеро было и ни один не муж.

Тут в комнату зашла давешняя девица, уже завернувшаяся в какую-то скатерть.

– Юлька, клиент ушёл. Марафету дай.

– Пошла вон, Катюха. Видишь, у меня гость.

– Сука, – беззлобно сказала девица и вышла.

– Осуждаешь меня? – закурив, спросила хозяйка.

Ангел замялся. За три века, проведённых в человеческом обществе, он, конечно, уже ко всему привык, но спокойно взирать на нелепые людские судьбы так и не научился.

– Знаешь, я на исповеди не была лет шесть. Да, верно – в тринадцатом году я своего Митю встретила. Думала, что уже и не исповедуюсь никогда, а ты взял и явился из ниоткуда. Тебе ведь можно исповедаться?

– Нет. Но мне можно просто рассказать.

Юлия Алексеевна горько усмехнулась:

– А рассказывать-то и нечего. Всё как у всех – жизнь во грехе или, как говорила моя кухарка, «баба-дура, баба-дура, баба-дура грешная, только толстая фигура и судьба потешная». Вот и у