давала их закрыть, пытаясь прорвать обороняющийся около этих самых ворот заслон стражи. Именно тогда там оказался я с приказом от Шифрана максимально быстро и эффективно прекратить всё это, невзирая ни на какие жертвы. Превозмогая боль и собственный ужас, отвращение к самому себе, я начал бить по толпе условно массовыми заклинаниями: воздушным тараном, огненным копьём, перекачанным энергией, множеством ветряных лезвий. Наверное, всего лишь раз десятый-двенадцатый в жизни пришлось применять огненный дождь. Заклинание, которое придумали, как раз чтобы подавлять максимально жестоко вот такие вот восстания черни: небольшие огненные капельки, температура которых достигает градусов четырёхсот. Прожигают кожу и мясо довольно глубоко. Обычно после применения ожоги начинают быстро загнивать и человек умирает в течение дня-трёх в мучениях. Из минусов – развеять можно проще простого, применяется долго: около минуты, даже если его заготовить заранее в ауре. Короче, абсолютно не боевая штука.

Во время того бунта я как раз и ощутил полностью влияние Жемчужины. Убивать людей, страдая от омерзения и ужаса к самому себе – это то ещё испытание. Теперь я каждый вечер трачу не меньше часа, чтобы разобраться в себе и в очередных изменениях, которые в меня постаралась внести Шивкамути. Тот ещё артефакт с двойным дном. Невиданная мощь, но только надо учитывать, что он исподволь постарается направить эту мощь туда, куда хочет сам. На первый взгляд кажется, что это носитель использует силу жемчужины. А реально оказывается, что это Шивкамути старается использовать своего носителя, чтобы управлять своей силой, которая артефакту самому по себе не подвластна. Правда, помимо праны в духовных линиях, имелся ещё один способ справиться с силой Шивкамути. Шак’чи обладал собственной духовной силой. И, вообще говоря, поглощал ману Жемчужины в смешных количествах. Так что он мог время от времени делиться своей силой со мной. Но я даже не представляю, что хуже – хотеть погладить и позаботиться о каждой травинке, или ощущать, подавлять это влияние силой и эмоциями обезьяна, который, имея странное мировоззрение, испытывал постоянно абсолютную безмятежность, желая при этом носиться по всей округе и скакать по деревьям. Шак’чи словно бы желал внутреннего покоя, а его он мог найти только в движении. При этом обезьян постоянно испытывал желание сделать кому-нибудь какую-нибудь маленькую пакость. Забавно, что он полностью удовлетворял это своё желание, когда я вытеснял духовную силу Жемчужины силой духа Шак’чи и начинал испытывать его чувства. Для него заставить меня постоянно сдерживаться в стремлении напакостить окружающим по-мелкому уже было той самой пакостью, которую ему хотелось сделать. В эти моменты он даже скакать переставал, если выбирался из посоха. А если сидел в нём, то начинал тихо пульсировать и даже, кажется, чуточку вибрировать от удовольствия.

Спустя двое суток после этого стихийного восстания всё было тихо. За исключением воплей и стонов семей восставших. По приказу Шифрана стража забирала всех родственников бунтовщиков в рабство, вязала людей целыми пачками. Что характерно, увидев силу, стихийно поселившиеся вокруг города беженцы (бараков на всех не хватало. Это была капля в море) сами вязали и выдавали всех, кого искали стражники. Всем резко стала как-то ближе своя шкура, чем соседа, с которым часто люди и знакомы-то не были особо.

Понимая, что всех прибывающих и прибывших надо хоть чем-то занять, Шифран устроил грандиозную стройку. Стройку новой стены. Судя по наплыву и масштабу миграции, Ниджанге потребуется расширение. Вот и начались работы по закладке второго круга стен. Благо, люди работали буквально за еду и одежду для себя и своих близких. Городской же совет, который очень быстро стал шевелиться после стихийного восстания, начал крайне активно расселять людей по окружающим деревням и выделенным новым местам. Городские торговцы и богатые люди готовы были жертвовать любые деньги (в долг городу, конечно), чтобы побыстрее избавиться от кучи потенциальных бандитов под боком. «Потенциальные бандиты», кстати, чуть не устроили второй бунт, когда поняли, что стены новые они строят не для себя. Но мобилизованные стражники, которые пополнились отрядами ополчения Ниджанги, остудили горячие головы. Да и память о моём огненном дожде ещё была свежа. Ещё бы: многие до сих пор ещё не умерли, а лежали и стонали, сгнивая из-за заразы, распространившейся в местах ожогов. Там ведь ещё и тела немытые…

Тем не менее, ситуацию удалось удержать под контролем. Любые постройки, которые казались стражникам капитальными, внутри второго кольца стен, эти самые стражники сносили к демонам. Не обходилось и без перегибов: до сих пор постоянно вспыхивали короткие драки со стражей. Чаще всего такие столкновения заканчивались увечьями и трупами. Но Ниджанга твердо решила, что если уж город и расширится, то жить в нём будут ремесленники, а не бывшие шудры.

Рыбаки и некоторые особо буйные отправлялись к основанному всего дней пять назад блокпосту стражи на юге. Там строился небольшой лагерь с частоколом, рядом с которым эти люди и должны были поселиться. Как я и предлагал, отряд стражи одновременно обеспечивал порядок на дорогах и порядок в начавшим зарождаться стихийном поселении. Кстати, большую численность стражников там удалось поддержать (как и вообще в окрестностях Ниджанги), сформировав четыре новых отряда по пятьдесят человек из, собственно, новоприбывших. Это были в подавляющем большинстве жители бывшей Индрахутары. И за их лояльность их семьям обещали землю внутри второго кольца стен Ниджанги, а также деньги. В отличие от тех же рабочих, этим ребятам ещё и жалование какое-то платили.

И вот, когда весь этот ужас немного поунялся, я был отправлен благословлять окрестные земли и поля. Гладко у нас всё было на бумаге, да позабыли про все овраги. Вместе с Тарджи ездить и наводить благодать не получилось: из-за отвратительной обстановки в городе лишать Ниджангу сразу двоих чародеев было бы глупо. Поэтому сатьян занимался своими прямыми обязанностями в качестве члена городского совета и городского же мага. А я мотался по окрестным землям. А ведь это только начало. Что же дальше-то будет? По приказу Шифрана в какую-то глушь уже ускакали несколько человек, которые должны были осмотреть тамошние места. Вроде бы там было месторождение чего-то ценного… Или не особо ценного… А, точно! Там были какие-то ручьи, по берегам которых находили особо ценную белую глину. Вроде бы Шифран хотел там ещё один небольшой городок поставить. Даже, кажется, распорядился пустить слушок, что там золото раньше находили: авось идиоты кинутся искать и хоть временно скинут с Ниджанги проблему в своём собственном лице? Да и в глухомань без дорог и поселений пойдут строить городок по добыче глины куда охотнее. Правда, потом