Слышат, конечно… Придет батюшка отпевать, после можно и снять бумажку, но лучше бы не снимать…

— Если мама все видит, то ей это не нравится. Бумагу я точно сниму.

Молодая еще, не понимает… ну конечно, если тебе восемнадцать, ты не человек, вот яйца резать — пожалуйста, кстати, с яйцами все, что теперь? Картошку? Сколько же человек придет на поминки… Таня устала, быстрее бы это кончилось, а еще девять дней, а еще сорок дней…

— Танюш, а что же дядя? Ты ему звонила?

— Не-а…

Елена Дмитриевна приятная старушка, бабушкина подружка. Красивая густая седина, а румянец прямо как у девушки…

— В Америку дорого, наверное… а телеграмму дала?

— И не собираюсь.

— А он бы деньгами тебе мог… а что ты так резко? Неужто поссорились?

— Да пошел он, никто с ним не ссорился… поможет он, как же. Мама раз десять ему писала, а он не отвечает… ну и хрен с ним.

— Ну нельзя так, дружочек, может, с адресом что-то напутано, мало ли… а ты позвони. Он же у тебя самый ближний остался… он же бабулю хотел забрать, помнишь?

— Ну да! Только прекрасно знал, что она в жизни туда не поедет… зато когда уже мама заболела, пропал с концами.

— Так, может, что случилось? Как так пропал?

— Ну да, случилось! Просто деньги зажал, козел. Брюхо себе отрастил, морда лоснится, зато ходит в ковбойском прикиде, а жена у него — я вообще молчу, не для слабонервных… Каждый раз высылал нам фотографии их дурацкого дома, со всех сторон его обснимал… а как только мама попросила штуку баксов на лекарства, он тут же исчез. Мы тоже сначала думали — вдруг письма не доходят, заказные ему посылали, но ни фига… испарился, и все. Адрес у него не тот… а у нас, между прочим, тот же самый адрес остался, так что не надо… А телефон мы вообще потеряли… короче, пусть подавится своими деньгами, я его не знала и знать не хочу.

— Надо же, как нехорошо получилось… ай-я-яй… такой был паренек уважительный…

А за окном все искрится, барабанит капелью, течет ручейками, даже больно смотреть на это сверкание. Дом Золотовых стоит на холме, весь Щукинск как на ладони… Ага, по склону взбирается сутулый силуэт, Юру ни с кем не перепутаешь — знак вопроса. Понятно, отпросился с работы… вот еще беда, влюбился в нее и страдает. Таня даже не представляет, как можно поцеловать такие толстые красные губы, над которыми растут редкие усы… а его рыхлые женские руки? А скользкие волосы? Как можно лечь с ним в постель… бррр… в детстве с ним было интересно, а теперь все время неловкость — рассказывает какую-нибудь историю, а сам все смотрит из-под своей длинной челки. Специально отрастил, наверное, чтобы прятать взгляд… а мама ей говорила: он просто гадкий утенок, вот подожди, станет лебедем — пожалеешь еще… может, она и права. Кто тут поступает в МГУ? Все поголовно в Рыбный техникум, это еще в лучшем случае. Только сердцу, как говорится… все это до одного места. Ничего, она тоже куда-нибудь уедет, теперь уж точно уедет, в Питер… или даже в Москву, продаст этот дом… лучше все потерять, чем состариться в Щукинске. Вы были в Щукинске? То-то.

* * *

Черт-те что в голове, одни глупости… шоколадный зефир, дрессированные дельфины… а тело как будто парализованное, совсем не слушается, зависло в углу… что ж это такое? Одно из двух — или сознание так медленно отходит… или все-таки это душа? Мозг вроде бы умирает медленно… или наоборот? Ну да, быстрее всего остального… А говорят, так бывает — человек уже абсолютно мертв, но всё видит и слышит… или нет, это бывает во время клинической смерти… а если настоящая смерть? Кто же это знает, кроме покойников… она покойник.

Девочка — её дочь… что ж они так кричат, копошатся с этим телом, надоело… а на неё никто даже не взглянет, не замечают. Если это душа, почему ничего не происходит?

Душу ведь должны забирать куда-то дальше, сколько можно торчать в этой комнате… или ещё рано? Непонятно… длинный туннель, яркий свет, она же читала… родственники там всякие, знакомые… ничего подобного, она тут одна мертвая, все вокруг живые…

На тело смотреть неохота, противно смотреть, зашили бы лучше в саван и больше не трогали, неприятно, когда его трогают… первое время она была там, внизу… вроде сидела на нём… или лежала? А потом вдруг отделилась… да, когда ее стали обмывать, и застряла в углу… но так лучше, такой холодный от него запах… вот опять, как подумаешь про это, начинает трясти. Как можно согреться? Должен же быть какой-то способ… вот если бы на солнышко… обогреватель хотя бы включил кто-нибудь… странно, теплеет… ага! Пальцы сжимаются и разжимаются! Она и не заметила, что уже некоторое время это делает… она понемногу начинает чувствовать себя! И теплее, гораздо теплей!

Пришел священник… мамочки! Она же соврала, что крещеная! Может, поэтому её и не забирают?! Кошмар, идиотка… лучше бы просто отказалась, и всё… хороший запах, вот это очень хороший, спокойный… ладан. Даже глаза хочется закрыть, до того убаюкивает… ух ты! Она перемещается по комнате! Плавает под потолком… туда-сюда… так иногда бывает во сне… а это сон и есть…

Голоса. Раньше голоса тоже звучали, но совсем неразборчиво, и как будто не русский язык, а теперь она понимает слова, надо же… «Стол… сдвинуть столы… нужны ещё стулья… борщ не успеет остыть…» Уже выносят тело… но… ей не хочется на кладбище… остаться здесь? Они открывают все окна, стало легче дышать… как она может дышать?! Но ведь дышит. Какое там голубое… прямо тянет туда… она была еще живая и тоже смотрела… сквозь пыльное окно смотрела на небо, некому помыть, дочке некогда… и такая боль, и такие мятые лица… и так хотелось поскорей умереть… это она помнит… ничего себе! Похоже, её новое тело управляется взглядом… если неотрывно смотреть, то приближаешься к этому месту. Она уже во дворе! Но почему вдруг стало так мутно и серо? В комнате, в полумраке, она видела гораздо отчетливей, а тут… как будто солнце погасло… нет, солнце режет глаза, но вокруг серый туман, видать только контуры… странное зрение…

Вот автобус… гроб, наверное, уже внутри… а где её дочка? Скорее всего в автобусе… нет! Не надо в автобус, там много людей, тесно… но какой-то тревожный запах… он поднимается от земли… или этот автобус… и её снова трясет… холодно… странно… нет… всё же тянет к этому гробу, к своему телу… но зачем?

Автобус едет медленно, гололед… вот сворачивает к мосту… а она просто смотрит и перемещается вслед за ним… получается, как на буксире, интересно… но почему они поехали через центр? Так же будет гораздо дольше… Театр! Совершенно забыла… Венки… читать лень, да и не видно почти… красивые розы… где же мама? Где их потусторонний мир… или вообще его не бывает?! Хоть мама могла бы прийти… или ещё не время? Может быть, после похорон… ничего не понятно…

Нет… не хочется ближе… прямо митинг устроили… можно и уйти… или нельзя? Интересно, получится или нет… вроде ничто не держит… надо только смотреть, выбрать цель. Розовый дом… так, уже ближе… вышло! Теперь попробуем к универмагу… что-то… нет, не выходит, или слишком далеко? Тогда на набережную, с моста красивый вид… но… или на кладбище? Надо же посмотреть, как всё это будет… и эти уже скоро подъедут…