стали, но и сами не ездят, — так и стоит заброшенная, заросшая травой; дом- с провалившейся крышей.

— Спрячьтесь в укрытие, сухую яму, траншею…

Назойливый голос диктора выдернул меня из воспоминаний.

До чего невоспитанная молодежь пошла, однако! Мы такими не были.

Хорошо, что мне выходить скоро.

Впрочем, и моя дача выглядит лишь чуточку получше: тоже все заросло, дом покосился, фундамент уехал куда-то вбок. Раньше ведь всем папа занимался, я только отдыхать приезжала, а когда он умер, вдруг выяснилось, что траву надо бесконечно косить, чрезмерно разросшиеся кусты и деревья спиливать, а старый дом каждый год ремонтировать.

И почему-то даже сейчас, когда я стала безработной, и, казалось бы, времени море, у меня до всего этого руки не доходят.

Наконец объявили мою станцию. Я подхватила рюкзак, сумки и пошла к выходу.

Спрыгнув на платформу, я первым делом посмотрела на небо: тучи угрожающе темнели совсем низко, но дождя так и не было.

Похоже, до дачи добраться успею.

Хотя еще надо заглянуть в привокзальный магазинчик.

Холодильника на даче давно уже нет, старенький ЗИЛ на 127 вольт теперь служит хранилищем старых тарелок и кружек с отколотыми краями, — так что придется довольствоваться пластиковыми безвкусными йогуртами, которые можно хранить по полгода при комнатной температуре, лапшой Доширак, кашами быстрого приготовления и печеньем с чипсами.

Можно, конечно, купить новый холодильник, но тогда придется менять всю проводку, иначе наделаешь пожар.

В общем, куда ни кинь- везде клин.

Нагрузившись продуктами и водой, я медленно побрела к видневшимся невдалеке воротам СНТ.

И зачем вообще сюда езжу?

Копаться на грядках не люблю, возня с цветами-садом-огородом никогда меня не привлекала.

В доме, на участке вечно что-то ломается, надо чинить или как-то приспосабливаться.

Всюду тучи настырных комаров; когда сижу на летней кухне, со стороны может показаться, что я не ем, а что-то смотрю и без конца аплодирую- хлопок за хлопком. Спокойно поесть просто невозможно.

Туалета в доме нет, он оборудован на другом конце участка, как полагалось по закону в советские времена. Ну, для маленьких нужд ночью еще можно использовать ведро, а вот по большой нужде, если приспичит, приходится идти в заветную кабинку в кромешной тьме и опять под непрерывный комариный звон…

Слава богу, успела!

Я с облегчением бросила сумки на траву и открыла калитку.

Тут же налетели комары, в ушах зазвенело, в ноги будто впились иголки.

Отмахиваясь от настырных насекомых, я скрылась в доме, плотно закрыв за собой дверь.

Теперь надо прибраться, разложить вещи и поужинать.

Я надеялась, что соседей не будет, но, увы, первое, что я услышала, войдя в дом- это громкую музыку и гнусавый голос очередного новомодного певца.

Иногда попадаю на таких, включая телевизор: какой-нибудь неряшливо одетый страшный детина, кривляясь и размахивая руками, как ветряная мельница, что-то бормочет себе под нос- это сейчас называется музыкой.

Неужели мне придется слушать эту дребедень до глубокой ночи?

Я взяла пустое ведро и направилась к крану в углу сада.

На соседнем участке, судя по всему, шла вечеринка: оттуда слышались громкие голоса и доносился вкусный запах свежеприготовленного шашлыка.

Неожиданно сбоку в кустах что-то зашуршало и вокруг меня с громким лаем начала крутиться средних размеров дворняга, немного смахивающая на овчарку.

Я испуганно замерла: еще не хватало, чтобы в довершение всех бед меня покусала соседская собака.

Как она здесь оказалась?

Я загремела ведром, стараясь напугать пса.

С соседнего участка донесся громкий радостный смех.

Так и есть: сетка-рабица снизу чуть отогнута, а за ней, уплетая шашлык, стоят соседские дитачки и веселятся, наблюдая, как я скачу и размахиваю ведром, пытаясь отбиться от их собаки.

— Послушайте! — крикнула я. — Уберите собаку!

В ответ донесся новый взрыв хохота.

Мое терпение лопнуло, и я взмахнула ведром, целясь прямо в собачью морду.

Пес ловко отскочил в сторону.

— Что ты делаешь? — раздался истерический визг.

Так и есть: рядом с подростками возникла полная неряшливая тетка неопределенного возраста, с бутылкой пива в руках.

— Уберите, пожалуйста, собаку! — стараясь быть предельно вежливой, попросила я.

— Тебе надо- ты и убирай! — отрезала соседка, отхлебывая пиво.

— Отлично!

Я снова махнула ведром и на этот раз попала прямо по морде. Пес взвизгнул, заскулил и мигом умчался обратно на свой участок.

— Ах, ты, сволочь такая!

Ну, на самом деле она выразилась по-другому, но я такую лексику не употребляю.

Набрав воды, я ушла в дом, но еще долго до меня доносились истошные вопли соседки.

Мне хотелось завалиться на диван и разрыдаться, но надо было заниматься уборкой.

Это занятие всегда наводит на меня тоску: начинаешь думать, что вот тут надо бы покрасить пол, а здесь — починить просевший фундамент. Надо покрасить и подремонтировать окна, сменить проводку, крышу.

Покосить траву, срезать люпины.

Хорошо, родители не видят, во что превратился наш участок.

Я стояла у окна и чуть не плакала.

Трава почти по пояс, искривившиеся старые полусухие деревья, заросшие грядки, на которых когда-то зеленели огурцы, помидоры, горох, морковь, редиска, картошка.

Мы не сажали только капусту: ее вечно грызли какие-то гусеницы.

Забор с одной стороны завалился набок; хорошо, что соседи с той стороны сюда не ездят.

Этот тот самый участок, где жили те добрые старички; теперь он выглядит еще хуже моего.

Хорошо, они тоже не видят, что дом, некогда напоминавший нарядный теремок, совсем выцвел и сгнил, крыша провалилась; и всюду трава в человеческий рост, в которой иногда с трудом можно отыскать чахлые стебельки цветов, посаженных прежней хозяйкой…

После уборки я обычно садилась ужинать.

Когда я была моложе и еще работала, это был самое радостное и многообещающее событие недели: чай с вкусной булкой и предвкушением выходных с кучей свободного времени.

Высплюсь, начитаюсь-напишусь, посмотрю какой-нибудь залипательный фильм. Особенно мне почему-то нравились старые фильмы с молодым Аленом Делоном. Жаль, что мы с ним разминулись во времени.

Хотя, можно подумать, если бы я была его ровесницей, мы бы познакомились.

Но теперь уже год моя жизнь — это сплошной выходной. Спи, читай- не хочу.

Но, странное дело, теперь я вдруг стала скучать по работе.

Причем до такой степени, что завелась у меня привычка прогуливаться около Новодевичьего монастыря, рядом с которым работала, а потом идти пешком домой, как обычно шла после работы, и воображать, что иду с работы!

И сразу становится спокойнее, что ли.

Жизнь четко распланирована, понятна, предсказуема. В конце месяца на карту придут деньги, не надо беспокоиться о завтрашнем дне.

Странные мы, люди: много свободного времени-