даже сверхъестественными способностями. Однако его собственные видения казались Кленову намного более интересными, чем все, о чем говорилось в этих передачах.   Он пересек платилку. Над дальними горами справа разворачивались отороченные огнем облачные знамена. Это еще не было видением - в ноябре солнце садится рано. Но постепенно пламя, окрашивавшее края облаков, перекинулось на равнину. Поглядывая время от времени в сторону, Кленов различал окруженный стенами средневековый город с выделяющимся в центре собором и цитаделью на холме. Несколько зданий горело. С наружной стороны вблизи стен угадывалось муравьиное копошение - по-видимому, начинался приступ. Для начала это было неплохо, но хотелось чего-то более крупным планом и более удобного для обозрения. По опыту он знал, что нет никакого смысла съезжать на аварийную полосу и останавливаться - видение недостаточно стойко и при пристальном разглядывании сразу же исчезнет.   Некоторое время он смотрел только на шоссе - пришлось обгонять целую колонну грузовиков, а когда взглянул вправо, город был все там же, как будто это он был неподвижен вместе с автомобилем Кленова, а грузовики, деревья, холмы уносились назад как тяжелый цветной туман. Пожаров как-будто стало больше, а в остальном ничего не изменилось. В таких случаях следовало ждать, пока не появится что-нибудь действительно новое.   Когда он посмотрел в сторону следующий раз, город исчез. Видения не любят, когда о них размышляют. Но внутри у Кленова уже зарождалось то особое волнение, которое предвещало другие, значительно более интересные картины; он чувствовал, что одной батальной панорамой его улов сегодня не ограничится.   Ему ничего бы не стоило вызвать из памяти наиболее яркие образы своих прежних видений, но с тем, что вспыхивает рядом с тобой, здесь и теперь, их не спутаешь. Так что лучше просто ждать ...   Следующее видение (тоже в средневековом духе) не заставило себя долго дожидаться, но в нем чувствовалась ирония. Момент был исключительный - ни одной машины впереди, низина между двумя холмами, где уже начинал собираться туман. Из волокон тумана соткался рыцарь на белом коне. Не прошло и нескольких секунд, как он исчез, но за это время Кленов успел заметить полосатое копье, различить тусклые в каплях росы доспехи всадника, скрученный в особый узел, как на старинных картинах, хвост скакуна, и даже - прямая насмешка над одиноким наблюдателем - увидел, что из-под хвоста животного вылетело на всем скаку несколько темно-зеленых навозных яблок.   На подъеме за низиной разрежение в потоке машин сразу кончилось, Кленову снова пришлось лавировать, обгоняя одних, пропуская других. Этот однообразный танец автомобилей напоминал ему тасовку карточной колоды.   Кленову оставалось обслужить только один заказ.   За холмом уже надо было сворачивать. Кленов не без облегчения покинул скоростную дорогу. На каменистом склоне над шоссе мелькнуло несколько шестов с выставленными на них телами казненных. На плечах и на головах для пущего реализма сидели вороны. Он приоткрыл окно. Теперь можно - на скорости 140 или 150 в час было бы слишком шумно. Интересно, что его галлюцинации (говоря по научному) всегда были чисто зрительными, до Кленова не доносилось ни запахов ни звуков, без которых не обошлось бы, происходи нечто подобное в том мире, который принято называть материальным.   Дом, куда надлежало доставить груз, нашелся быстро. Типичной для юга Франции желто-розовой расцветки, полутораэтажный (с мезонином), он одиноко стоял посреди облетевшего сада и подготовленных к зиме виноградников, немного не доезжая поселка.   Остановив машину перед воротами, Кленов подошел к калитке. Стекла дома были темными ... или нет, в угловом окне как бы мерцало северное сияние, надо думать, обитатели смотрели телевизор. Осмотрев двор и не найдя никаких признаков собаки, Кленов вошел и направился по дорожке к каменному крыльцу. Слева у гаража были сложены дрова, но под навесом еще оставалось немало свободного места. Там сидела, поблескивая глазами, маленькая старуха, закутанная в лохмотья, и жгла костер. Кленов хотел заговорить с ней, но вовремя сообразил, что она относится к области видений, и отвел глаза. Впервые видение посетило его вне автомобиля, и перед самой встречей с клиентами. Старуха хихикнула. Кленов обернулся. Пусто.   На звонок открыла пожилая женщина в шлепанцах и халате, сухая, похожая на стручок с проступающими зернами. За ней, занимая почти всю ширину коридора, стояла пухлая девица лет пятнадцати, и поверх материнской головы, приоткрыв рот, глядела на Кленова, а ее, в свою очередь, пытался оттолкнуть и пролезть вперед подросток помладше, лет двенадцати или тринадцати.   Кленов поздоровался и объяснил, с чем приехал.   - Жанно, открой ворота, - сказала женщина.   Подросток прорвался наконец мимо сестры на крыльцо. Вытянул руку с черным футляром телекомандного устройства. Створка ворот со скрипом поехала вбок.   Пока Кленов занес все части компьютера в дом, пока хозяйка подписала бумаги, почти совсем стемнело. Кленов вернулся в машину и выехал на шоссе. Наконец-то он был свободен - до завтрашнего утра. “Ночная радуга,”- сказал в голове незнакомый голос.   Кленов растерялся. Доселе мир, которому принадлежали видения, не пытался как-либо общаться с ним - если только не искать символический смысл в самих видениях, чего Кленов делать не пытался, возможно, потому, что картины, разворачивающиеся перед его взором, не вызывали у него большого эмоционального отклика, так, развлекали, наподобие красочного исторического фильма. Если подумать, в этом был парадокс - всевозможные катастрофы, человеческие страдания, не вызывали у него даже поверхностного сочувствия, поскольку этот мир не казался ему реальным, но, может быть, он не казался ему реальным именно из-за того, что он уделял ему мало внимания, считая всего лишь курьезной игрой галлюцинаций?   И что это за “ночная радуга”? Может, надо выключить фары, иначе ее не будет видно? Кленов съехал на обочину и погасил огни.   На небольшой дороге было пусто. Но впереди жила своей жизнью трасса - проплывали освещенные, как рождественские елки, трейлеры, скользили, выбрасывая перед собой снопики света, легковые. Справа на полнеба расплывалось зарево большого города. Слева вспухали световые купола от поселений меньшего размера. При таком световом загрязнении едва ли можно было рассчитывать разглядеть радугу.   Кленов решил сделать крюк и проехать дорогой, проходящей через предгорья. Там световое загрязнение должно быть меньше.   Он проехал по виадуку над трассой и на раскрутке выбрал направление, которое вело к горам.   Время от времени он останавливался, глушил мотор и гасил фары. По мере того как он удалялся от трассы и местность становилась менее населенной, звезды делались ярче, небо чернее, но никаких признаков ночной радуги он не видел. Видений тоже не было, равно как и голосов. Кленов чувствовал нечто иное - чье-то сочувственное