Страйкер мчался по бездорожью; все силы души его стремились к женщине, которая всего неделю назад стала его возлюбленной. Спасти ее… прижать к себе и унести прочь от буйства стихий, в теплое и безопасное убежище, под защиту его сильных рук…

— Темпест! Темпест! — шептал Страйкер. Ее имя. Его благословение и проклятие.

Наконец он достиг поляны и, затормозив, выпрыгнул из грузовика. Он бросился к приметной сосне. Да, Темпест здесь. Словно сломанная кукла, болтается она под крыльями: прекрасные глаза сомкнуты, огненные волосы прячутся под защитным шлемом — только на этот шлем и на бога надеялся сейчас Страйкер. На один бесконечно долгий миг он застыл, пораженный ужасом при мысли о том, что она, может быть, уже не дышит. В первый раз в жизни слепая, иррациональная паника охватила Страйкера. Слезы выступили у него на глазах — и тут же смешались с дождевыми каплями, бьющими по лицу.

Вся сила воли понадобилась ему, чтобы подавить страх и начать подниматься вверх по дереву. Взобраться наверх — не проблема. Но как снять с дерева Темпест, не повредив ей? Страйкер ящерицей полз по стволу, подтягиваясь на ветвях, упираясь ногами в неприметные утолщения на стволе. Темпест вдруг слабо застонала — кажется, никогда за всю жизнь он не слышал более прекрасного звука! Он выдохнул с облегчением и двинулся дальше, а Темпест стонала все громче и громче. Сознание возвращалось к ней — возникла другая опасность.

— Темпест, не двигайся! — приказал Страйкер, увидев, как она сжимает перекладину планера. Еще пять футов — и он протянет к ней руки. Еще пять минут — и Темпест будет в безопасности. — Пошевелишься — шею сверну! — грозно добавил он, чтобы до нее лучше дошло.

При звуке его голоса веки Темпест слабо дрогнули. Судя по голосу Страйкера, он был очень зол. И напуган. Темпест попыталась сказать что-нибудь успокаивающее, чтобы подбодрить его, но тут же сообразила, что в нынешних обстоятельствах этот способ вряд ли сработает.

— Страйкер! — слабо произнесла она.

— Не шевелись! — прорычал он в ответ.

Грубый голос Страйкера помог Темпест стряхнуть с себя забытье. Открыв глаза, она увидела перед собой его искаженное тревогой лицо и тело, подарившее ей минуты поистине волшебной страсти. Увидела своего возлюбленного.

— Не кричи. Я не глухая.

Страйкер поднялся еще на одну ветку и протянул к ней руки.

— Чертова идиотка! Я же просил тебя не летать в одиночку!

Голос его был резок, слова грубы, но руки нежны и бережны. Страйкер взглянул ей в глаза, защищенные пластмассовыми очками; в них еще стояла сонная муть, но зрачки были сужены и одинакового размера — значит, сотрясения мозга нет. Страйкер осторожно ощупал ее тело и вздохнул с облегчением. Ничего не сломано. На этот раз Темпест дешево отделалась.

— Прости, что заставила тебя волноваться. Понимаешь, я просто не могла удержаться, — тихо произнесла Темпест и погладила его по щеке. Почему-то ей вдруг стало не по себе. Страйкер много раз кричал на нее и ругал последними словами, но сегодня Темпест впервые увидела в его глазах настоящий страх.

— Я не могла удержаться, — повторила она. — Светило солнце… ну, и мне очень захотелось полетать.

Как хотела Темпест, чтобы Страйкер понял ее и разделил ее радость! С детских лет она привыкла к одиночеству. У нее было все, чего только можно желать, — и ни одного человека, с кем она могла бы поделиться радостью и горем…

— Я парила в небе, как птица!.. Жаль, что тебя не было со мной, — искренне сказала она и прикоснулась нежными пальцами к его сурово сжатым губам.

Ее слова, ее прикосновение… Так нежно — чертовски нежно… Страйкер вспомнил прошлую ночь и уже не мог противостоять желанию… Он тряхнул головой, стремясь избавиться от непрошеных мыслей. Сейчас не время думать о том, что значит для него Темпест.

— Я ведь просил тебя подождать, пока не установится ясная погода! — рявкнул он зло. И, прижав ее к себе в любовном объятии, начал медленно спускаться на землю. Однако на лице его читалось все, что угодно, кроме любви и нежности. Страйкер привык сердиться на Темпест. С ней нельзя было иначе: она не понимала ни просьб, ни уговоров. Но сегодня, вспоминая о том, как она болталась в стропах, словно сломанная кукла, Страйкер впервые испытывал безумную ярость. Неужели она не понимает, что едва не простилась с жизнью? Или ей на это наплевать? И на него тоже? Будь он проклят, он никогда не забудет этого дня…

— Ты, похоже, твердо решила себя прикончить!

Мощный порыв ветра сбросил с веток сломанный планер, но Страйкер не обратил внимания на треск. Темпест в безопасности. Он держит ее в объятиях. Это все, о чем он сейчас мог думать. И еще — о ее безумной игре со смертью. Казалось, лопнуло его терпение и чувства, которые он старательно подавлял в себе все шесть лет, вырвались наружу.

— Шесть лет я гоняюсь за тобой по всему свету и вытаскиваю тебя из неприятностей. Ты выросла у меня на глазах. Шесть лет я молил бога, чтобы ты наконец остепенилась и нашла свое место в жизни!.. Неделю назад мы с тобой стали близки, и я, как последний дурак, надеялся, что это что-то изменит. — Он по-прежнему прижимал ее к себе, но больно бил горькими, выстраданными словами. — Нет, с меня хватит! Я не стану связываться с женщиной, которой настолько наплевать на себя и на тех, кто ее любит! Я не лягу с тобой в постель, зная, что в любой момент ты можешь выскользнуть из моих объятий и броситься навстречу смерти — или просто сбежать, потому что тебе почему-то надоела эта гостиница.

В его словах Темпест слышались отзвуки сотен голосов. Разве не то же самое говорили, кричали ей все, кто ее любил? Сколько раз она пробовала измениться! Но ничего не получалось, и Темпест поняла, что бесполезно и пытаться.

Она взглянула Страйкеру в лицо: глаза его были полны любовью и заботой. И страхом. Темпест понимала, что еще немного — и любовь окончательно подчинит этого мужественного человека себе. Он и дальше будет мириться с беспокойством и подавлять свои чувства и желания ради нее… Нет, Темпест слишком хорошо знала, что такое несвобода. Медленная смерть. А такой судьбы для Страйкера она не хочет. Она должна освободить Страйкера — пусть это будет стоить счастья ей самой.

— Прости меня, — прошептала она дрогнувшим голосом. На ресницах ее задержались слезы, но их тут же смыло дождем, и Страйкер не заметил ее неожиданной слабости.

— Черт тебя побери, Темпест! Мы ведь говорили об этом полете прошлой ночью! Я сказал, что назавтра обещали шторм. Даже предложил полететь с тобой вместе, как только погода установится. И, как последний идиот, надеялся, что ты прислушаешься к моим словам, — с горечью добавил он.

Каждое его слово отзывалось в ноющем теле Темпест болью. Но она не пыталась спорить.

— С меня хватит! Я отвезу тебя в больницу. Я буду приходить на помощь всякий раз, как ты или твой отец попросите меня об этом. Но отныне и навеки я намерен забыть, что спал с тобой под одним одеялом. Забыть, что когда-то я верил в твою любовь. — Ноги его коснулись земли. Страйкер поставил Темпест на ноги и вгляделся в ее глаза, скрытые стеклами очков. — Все поняла?