Дом по соседству был окружён тайной. Он пустовал с тех пор, как Джордж себя помнил. Во всех остальных домах на их улице хлопали двери, впуская и выпуская хозяев и гостей, по вечерам светились окна, сады были ухоженными. А этот дом, хоть и располагался в ряду других, похожих, стоял будто сам по себе – таким он был тёмным, безмолвным и печальным. По утрам там не раздавался радостный детский визг; по вечерам никого не звали ужинать; по выходным не слышался стук молотка и не пахло свежей краской – никто не чинил покосившиеся оконные рамы, не прочищал водосток. Сад, за которым годами не ухаживали, разросся так буйно, что напоминал джунгли Амазонки.

Зато участок за домом Джорджа был в идеальном порядке. Его безупречный вид нагонял тоску. Ровные ряды фасоли, крепко привязанной к колышкам, развесистый салат, темно-зелёная пена морковных хвостиков, аккуратная картофельная ботва. Даже в мяч негде поиграть – непременно угодишь в любимую мамину малину, и все ягоды превратятся в пюре!

Родители и Джорджу выделили полоску земли. Они надеялись, что он заинтересуется огородничеством и, может быть, со временем станет фермером – будет выращивать экологически чистые продукты. Но Джордж не слишком интересовался тем, что происходило у него под ногами. Он любил смотреть на небо. Поэтому принадлежащий ему клочок планеты Земля оставался голым и каменистым, и росли там разве что сорняки, а Джордж тем временем устремлял взгляд в звёздное небо, пытаясь пересчитать звёзды – все до единой.

Соседский участок выглядел совершенно иначе. Джордж часто забирался на крышу загончика, в котором обитал его единственный друг, и вглядывался поверх забора в непролазные соседские джунгли. В раскидистых кустах было полно укромных мест, где можно было устраивать тайники, а корявые ветви деревьев идеально подходили для лазания. Длинные колючие ветки ежевики петляли и пересекались, как рельсы на вокзале. Летом вьюнок зеленой паутиной оплетал весь сад, повсюду цвели жёлтые одуванчики, гигантские сорняки казались инопланетными растениями, и в буйной зелени здесь и там голубели скромные незабудки.

Но Джорджу строго-настрого запрещалось бывать в соседском саду. Едва он заикнулся о том, чтобы пойти туда поиграть, как родители хором сказали: «Нет!» Причем это было не их обычное «нет» – мягкое и водянистое, как кисель, означающее «ты, конечно, можешь сделать по-своему, но мы тебе не советуем ради твоего же блага». Это было настоящее, твёрдое «нет». «Нет», с которым не спорят. Точно такое же «нет» Джордж услышал, когда спросил, не хотят ли мама с папой купить телевизор – ведь в его классе у всех есть телевизоры, а у некоторых даже свой собственный телек в детской. Потом папа ещё и лекцию ему прочёл о вреде телевизора: как засоряет мозги дурацкая белиберда, которую показывают по этому ящику. Но когда речь зашла о соседском саде, папа даже лекций читать не стал. Одно-единственное категорическое «нет». «Нет» – и всё.

Однако Джордж был из тех, кого простое «нет» не устраивало. Он всегда хотел знать, почему. Поняв, что от папы объяснений не дождёшься, Джордж пошёл к маме.

– Ох, Джордж, – вздохнула она, высыпая в тесто для кекса мелко порубленную брюссельскую капусту и редьку. Готовя еду, мама обычно смешивала всё, что было под рукой, поэтому у неё не часто получалось что-то вкусное. – Ты задаёшь слишком много вопросов.

– Я просто хочу знать, почему мне нельзя ходить в тот двор, – не сдавался Джордж. – Если ты мне скажешь, я сегодня больше ничего не буду спрашивать, честное слово!

Мама вытерла руки цветастым передником, села и налила себе крапивного чая.

– Ладно уж, – сказала она. – Расскажу тебе, если замесишь тесто для кекса.

Она передала ему большую коричневую миску и деревянную ложку, и Джордж принялся перемешивать неподатливую жёлтую массу с зелёными и белыми комочками овощей.

– Когда мы только сюда переехали, – начала мама, – и ты был ещё совсем маленьким, в этом доме жил один старик. Я его видела всего разок, но прекрасно помню. У него была очень длинная борода – до колен, представляешь? Сколько ему лет, никто не знал, но соседи говорили, что он живёт там вечно.

– И что с ним случилось? – Джордж забыл, что обещал сегодня больше не задавать вопросов.

– А вот этого, – загадочно произнесла мама, – никто не знает.

– Как это? – Джордж даже про тесто забыл.

– А так, – пожала плечами мама. – Исчез, и всё. Вечером ещё был, а наутро – словно испарился.

– Может, в отпуск уехал? – предположил Джордж.

– Из отпуска возвращаются, – сказала мама, – а он не вернулся. Прошло время, люди рискнули зайти в дом, но там никого не оказалось. С тех пор дом стоял пустым. И старика никто и никогда больше не видел.

– Вот это да, – прошептал Джордж.

– Недавно, – продолжала мама, подув на горячий чай, – посреди ночи в том доме вдруг раздался грохот, зазвучали голоса, замелькал свет. Оказалось, туда самовольно вселились какие-то люди. Пришлось полиции их выгонять. Но на прошлой неделе оттуда вроде бы опять слышался шум. В доме кто-то есть, но кто – мы понятия не имеем. Вот почему папа не хочет, чтобы ты туда ходил, понимаешь, Джордж?

Джордж вспоминал этот разговор, рассматривая огромную дыру в заборе. Мамин рассказ вовсе не отбил у него охоту побывать за забором; его по-прежнему тянуло в таинственный сад. Но одно дело – хотеть туда, куда тебе нельзя, и совсем другое – когда ты вдруг должен туда пойти. Соседский сад внезапно показался Джорджу тёмным, зловещим и очень страшным.

Джордж много раз мечтал оказаться в том саду, но сейчас ему, наоборот, отчаянно захотелось домой, к мерцанию свечей и знакомым запахам маминой причудливой стряпни. Дома так надежно и уютно… Но ведь Фредди где-то бродит совсем один. Что если ему грозит опасность? Родителей просить о помощи нельзя: вдруг последняя выходка Фредди переполнит чашу их терпения, и они вправду сдадут его на мясокомбинат?

Джордж сделал глубокий вдох, зажмурился – и нырнул в дыру.

Открыв глаза по ту сторону забора, Джордж увидел, что оказался в самом сердце джунглей. Ветви сплетались над головой, почти полностью скрывая небо. Уже смеркалось, а из-за густых крон было совсем темно. Джордж с трудом разглядел тропинку между исполинскими сорняками и двинулся по ней, надеясь, что она приведет его к Фредди.

Колючие побеги ежевики цеплялись за одежду и царапали кожу. Под ногами чавкали старые листья, крапива тянула к нему жгучие пальцы, а ветер в ветвях над головой вздыхал и нашептывал: «Берегись, Джордж! Будь осторожен…»

Тропинка вывела Джорджа к лужайке и дому. До сих пор ему не попадались следы сбежавшего кабанчика. Но здесь, на разбитой брусчатке перед домом, ясно виднелись отпечатки грязных копытец. Теперь Джордж точно знал, что Фредди проник в дом через выходящую в сад дверь кухни, – она была приоткрыта ровно настолько, чтобы туда могла протиснуться упитанная свинья. Хуже того: хотя здесь много лет никто не жил, из окна пробивался свет.