Теперь уже это можно было: рядом с убитыми артиллеристами лежали мертвые деревья, раньше маскировавшие орудия. Леса не стало, только одиночные сосны и березы стояли, опустив обгоревшие сучья, словно оплакивая погибших. И травы не стало: страшный пахарь войны — артиллерия — перекопал землю.

А красноармейцы стояли, стояли, оглохшие от неумолкающих разрывов снарядов, стояли презирая смерть, стояли, защищая Родину!

У одного орудия наводчиком — командир дивизиона. У него по локоть нет левой руки, кровь просачивается через бинты, а он командует: «Огонь! Огонь!» Старшина батареи едва успевает подносить снаряды.

Гитлеровцы продолжают атаки. С воздуха штурмуют «юнкерсы». Кругом все горит. А Бултыр со словами: «Вот, шайтаны, получайте!» — посылает снаряд за снарядом. Упал командир орудия сержант Чернов, теперь Бултыр остается вдвоем с наводчиком. Головной танк уже совсем рядом, еще выстрел — и стальная громада задымилась, закрутилась на месте. Но упал и Аманов, упал возле своей пушки, и брызги крови его окропили раскаленный ствол… Только на вторые сутки, уже в госпитале, Бултыр понял, что он жив…

Позади — Москва! Лежать в госпитале — вообще трудно, томительно. Но лежать, когда на фронтах решается судьба Родины, — невыносимо! Скорее на фронт! Скорее на фронт! Скорее в свой полк!

Теперь он занимал оборону под Москвой.

Сжалось сердце Бултыра. «А что будет дальше? Ведь фашисты уже Клин захватили!»

Друзья, оставшиеся в живых, (а их осталось мало: из всей батареи — семь человек) радостно встретили выходца «с того света».

Только долго радоваться не пришлось: снова отступать.

К концу ноября враг прорвался к станциям Лобня, Снегири, захватил Яхрому, форсировал канал Москва — Волга. Над столицей Родины Москвой нависла смертельная угроза.

Сколько раз еще там, дома, Бултыр мечтал побывать в Москве, ходить, не уставая, по ее широким улицам, прийти к Ленину. Не пришлось. А вот теперь он, Бултыр Аманов, стоит насмерть у стен столицы. И он не отступит ни на шаг, и товарищи его не отступят: позади — Москва!

Фашисты с самолетов разбросали листовки, обещают «рай на земле». Командир прочитал одну, скомкал, плюнул, придавил сапогом.

— Чем ответим?

— Снарядами! — раздался дружный хор голосов.

— Самим надо наступать, — добавил Аманов, — тогда они листовки бросать не будут. Отступать надоело. Неровен час — до Намангана дойдем, — под общий хохот добавил он.

— Да, братцы, отступать больше некуда. И не будем! — почти крикнул командир. — Здесь разобьем эту гадину!

…Ожесточенный бой разгорелся на Можайском шоссе. Огонь вели прямой наводкой, цели на снегу хорошо видны. Вот из орешника выползает тяжелый танк. Первым же снарядом Бултыр подбил его. Второй танк пытался взять на буксир подбитого, но дернулся, завертелся. И два черных костра впились языками в хмурое небо. В танках стали рваться снаряды, у одного отлетела в сторону башня.

— Давай еще! Вылезай! Встретим! — кричал Бултыр, охваченный горячкой боя.

Полк оседлал Можайское и Минское шоссе между станциями Тучково и Дорохово, занял прочную оборону. Налеты вражеской авиации следуют один за другим. Бомбы, мины, снаряды — каждый день, каждый час, каждую минуту… Но продвинуться вперед гитлеровцы не могли ни на шаг: в груди каждого советского солдата билось сердце Родины. Позади была Москва…

Утром 6 декабря 1941 года доблестные защитники столицы Родины двинулись в неудержимое наступление. Всех охватила неуемная радость: «Фрицы бегут! Мы идем на запад!» …Но в рядах наступающих не было Бултыра Аманова. Он лежал в госпитале в далеком сибирском городе, не отходил от радио, слушал, и только слезы радости бежали по щекам: «Наша взяла, скорее бы вылечиться и — в бой!»

Из госпиталя Бултыр Аманов, бывалый, закаленный воин, был направлен в гаубичный артиллерийский полк. И вновь он стал выполнять свои обязанности артиллерийского разведчика…

Под Калинином фашисты цеплялись за каждую складку местности, стараясь сдержать наступление наших войск. Аманова вместе с его другом Подопригорой командир послал в стрелковый полк для связи и наблюдения за огневыми точками противника.

С перископом Аманов выполз за линию траншеи, тщательно замаскировался и стал изучать местность. Шесть часов пробыл он на «ничейной» земле, точно определил, где замаскирована батарея гитлеровцев, где стоят танки, где скрыты пулеметные гнезда. Вернулся в расположение стрелкового полка, по радио доложил командиру артдивизиона:

— Я «Река», я «Река», даю для «Тягача», даю для «Тягача». В квадрате… танки, батарея — западный склон высоты… Дайте огонь. Я «Река»!

Через несколько минут шквал огня поднял в воздух цели, мощное «ура!» прокатилось над старинным русским городом. Бойцы почти без потерь прорвались к восточным окраинам города.

Самый памятный

Куда только ни бросала солдатская судьба Бултыра Аманова. Он освобождал Белгород, Одессу, Ковель, форсировал Днепр, Одер, брал Познань, Шнейдемюль, Трептов, Грайденберг, Полцев, Берлин. Было много боев. Очень много. Но один бой он и теперь, спустя двадцать пять лет после окончания войны, не может вспомнить без содрогания.

Под Познанью бои были особенно ожесточенными. Аманов вместе со своими товарищами-разведчиками и командиром взвода управления — лейтенантом Титовым выполняли ответственное задание в тылу гитлеровцев. Нужно было определить сосредоточение резервов — и в особенности танковых, артиллерийских. Как выражались артиллеристы, нужно было достать цели для «крыши», т. е. для гаубиц.

Линию фронта перешли необнаруженными, выбрали подходящее место для наблюдения, замаскировались, распределили секторы изучения. Занялся рассвет, позиции врага были видны хорошо.

И не только позиции врага. Перед глазами артразведчиков развернулась картина неравного боя. Поисковая группа из стрелковой дивизии, с которой взаимодействовала артиллерия, была обнаружена гитлеровцами. Горстку советских воинов атаковали танки, пехота на бронетранспортерах, поддержанные минометным огнем.

Пятнадцать воинов-богатырей, заняв круговую оборону, вступили в смертельную схватку с врагом. Горят несколько танков, бронетранспортеров. Захлебнулись три атаки пехоты… Но силы слишком неравны, все меньше остается советских солдат.

— «Ручей»! «Ручей»! Дайте крышу по С. О. 253. Быстрее крышу по С. О. 253!» — Это артразведчики, точно определив координаты, пришли на помощь. Вздрогнула земля, загудело небо. Столбы земли встали памятниками несгибаемому мужеству.

— Нас восемь, — решает лейтенант Титов, — надо помочь товарищам. Пока артиллерия ведет огонь, атакуем врага. Он сразу не поймет, сколько нас. И под прикрытием артогня отступим в лес вместе с поисковой группой. Нельзя бросать в беде товарищей!

Восемь отважных с криком «ура» ринулись в атаку, гранатами прокладывая себе путь.

Среди фашистов поднялась