— Говоря о творцах современного стиля передачи вздорной информации, — зашептала профессор Халда, директор по работе со студентами, — прежде всего надлежит назвать следующих пятнадцать ученых: Джулиано Ла Гранде Баллиста, Жан…

— Ничего не слышу, — занервничала девушка, сидящая рядом со мной. — Как я буду записывать?

— Да вроде бы Халда всегда так шепчет, — отозвался парень, сидящий перед нами. — Это ее метод отделять зерна от плевел. При этом она заранее убеждена, что зерна сидят только в первом ряду.

— Но так же нельзя! — возмутилась я и подняла руку.

Халда мгновенно среагировала:

— Вы хотите что-нибудь добавить или всего лишь помешать мне читать лекцию?

Я, что ли, хочу ей помешать?

— Да, да, это я к вам обращаюсь. Пятый ряд, вишневый свитер, легкомысленно распущенные волосы.

— Нет, я только хотела попросить вас написать фамилии творцов на доске. Здесь, наверху, почти ничего не слышно.

— Деточка моя, — отнюдь не материнским тоном прошипела Халда, — ты должна была всосать эти имена с молоком матери или в крайнем случае заучить их в детском саду.

— Но меня не кормили грудью, и в детский сад я не ходила, — сообщила я в порядке самооправдания.

— Браво! Невежественная, но остроумная. — Аудитория отреагировала смехом, у меня же на миг остановилось сердце. — Так вот, слушай внимательно, потому что повторять я не стану. Мне совершенно безразлично, что вы, плевелы с пятого ряда, ничего не слышите. Читайте по губам. Или пропускайте мои лекции. Никто вас здесь насильно не держит. А ты, — это она адресовала непосредственно мне, — наглая девица с легкомысленной прической, скажи мне свою фамилию, и можешь быть уверена, я ее запомню.

Чуть живая от стыда, я пролепетала свою фамилию.

— Как? Повтори, я ничего не слышу.

* * *

— Надо было посоветовать ей читать по губам, — сказала Милена, платиновая блондинка, с которой еще пять минут назад мы не были знакомы, просто она села на ту же скамейку на Плянтах. Единственную не меченную вездесущими голубями.

— Не уверена, что после этого у меня были бы шансы дотянуть до середины семестра.

— Сейчас у тебя их тоже нет, — обрадовала меня Милена. — Так же как у меня. В течение двух последних недель мне сообщили, что меня никто сюда не приглашал, а то, что я поступила, вовсе не означает, что я закончу, а если у меня есть претензии, то я всегда могу отправиться сажать деревья на Любельщине. Короче, плохо дело. И к тому же я вовсе не собиралась идти на эту чертову специальность. Но мой папахен велел мне думать перспективно. Ну, я и подала на «Первоклассное и активное вешание лапши на уши».

— А я, наоборот, еще в школе мечтала поступить на ПАВЛ. Но папа мне сказал, что на СЭРБ у меня гораздо больше шансов сделать научную карьеру.

— И ошибся. Ну да не он первый. — Милена засмотрелась на голубя, который осторожно подкрадывался к ее сапожкам. С минуту она молчала и вдруг предложила: — Послушай, Вишня, а как ты смотришь на то, чтобы нам поменяться?

— Как это? Я буду притворяться тобой, а ты мной? — спросила я. — Все пять лет? Нет, я умру от страха. И потом, что после окончания с работой? В дипломе СЭРБ, а подготовка — ПАВЛ, и наоборот.

— Да погоди ты. Я думала о простом и совершенно легальном обмене. Ты переходишь на ПАВЛ, а я — вместо тебя на СЭРБ. Слушай, мы могли бы устроить все это прямо сегодня. Декан обычно сидит до часу, так что у нас… — она взглянула на свои сиреневые часики, — в запасе почти час. Пошли. Или ты хочешь все обдумать?

— Да, мне надо бы подумать… — Я нервно сглотнула слюну. — Взвесить все плюсы и минусы. Во-первых, мы сможем скрыться с глаз преподавателей, относящихся к нам с предубеждением. Начать все сначала. С другой стороны, реакция наших отцов…

— Это проблема, которую не стоит брать в голову раньше времени. Есть какой-то шанс, что они отреагируют положительно. Особенно мой.

— А вот насчет своего я не уверена.

Я представила выражение папиного лица.

— А тебе вовсе не обязательно говорить ему прямо сейчас, — предложила решение Милена. — Можешь подождать, когда он дозреет до такого состояния, чтобы спокойно воспринять информацию о смене специализации.

— Папа всегда говорил, что он уже давным-давно зрелый человек.

— Вишня, но это же такой шанс. Соглашайся. Ну пожалуйста.

Ну что я могла на это сказать? Я, знающая про ассертивность только из учебника психологии?

— Хорошо. — Я поднялась со скамейки. — Идем, а то я раздумаю.

И мы пошли.

Почти улажено. Первым делом три коротких разговора с деканом и кураторами соответствующих специализаций.

— Нет проблем, — это декан, весь в своих мыслях, отсутствующий, но гуманный. — Где подписать?

— Вам, девочки, я все что угодно готов подписать, — это куратор ПАВЛ, симпатичный, немножко потрепанный шатен с липкими пальчиками плейбоя.

— Раз высшая сила, сиречь декан, выражает согласие, я противиться не буду, — это куратор СЭРЕ, формалист.

Значит, все? Еще нет. Нас ждет сражение с секретаршами.

— Вы что, думаете, у меня есть на это время? — раскричалась одна из церберов деканата. — Думаете, у меня накануне Дня всех святых нет других дел, кроме как рыться в шкафах и перекладывать папки с личными делами? Где я их найду в этой кипе? И вообще, кто устроил здесь такой кавардак?

— Ну и что из того, что куратор согласен? — вопросила секретарша СЭРБ и пригрозила: — Ох, придется с ним серьезно поговорить. А такой переход соответствует правилам? Ох, чую я, здесь какие-то подозрительные шахер-махеры.

— А я против. Не согласна и все! — разоралась третья, с ПАВЛ. — Ишь ты, перейти соплячкам захотелось! А тут уродуешься, даже чашечку кофе выпить некогда! Что вы мне тут кладете? Немедленно заберите эту папку со стола и приходите завтра с утра, потому что у меня жуткая мигрень! Всего хорошего!

Сидим на Плянтах, зализываем раны после выигранной битвы с секретаршами.

— Теперь по-быстрому сообщить родителям, и порядок, — сказала Милена, расчесывая пальцами платиново-розовые пряди волос.

— Не знаю, получится ли с моими так же легко, как с секретаршами, не говоря уже о кураторах.

— Спокуха. Тебе нужно только придумать несколько убедительных аргументов.

— А ты уже придумала?

— Скажу, что ко мне приставали два ассистента и один доцент, и я решила, что лучше перейти, чем рисковать потерей целого года. Как ты думаешь, поверит?