О том, что она сделала бы, если бы разбойник не выхватил второй пистолет, Дженне было страшно представить. В ту ночь она думала только об отмщении. Но убийство никогда не входило в ее планы. Она была полна решимости сделать то, чего не сделали представители закона: отдать виновного под суд. Даже если ее не узнали, ее видели. Все случившееся походило на ночной кошмар, только она бодрствовала и ужас был реален. Руперт – лишь страховка. Брак с ним был ловким ходом, только и всего. Дженна почти убедила себя в этом.

Весь день в Мурхейвен-Мэнор прибывали высокие и низкие фаэтоны, одноконные закрытые кареты, парные двуколки, кабриолеты с откинутым кожаным верхом, экипажи всех цветов и форм. Они запрудили круглую подъездную аллею. Глядя в окно, Дженна размышляла, как все они поместятся в каретном сарае, а Эмили, ее горничная, тем временем пересказывала подслушанные разговоры: один лакей говорил, что непоместившихся устроят в деревне на почтовой станции. Как почтовая станция справится с таким наплывом экипажей, Дженна понять не могла, а кареты все подъезжали.

– Дженна, отойди сейчас же! – сердито сказала леди Холлингсуорт. Вздрогнув от голоса матери, Дженна повернулась к ней. Вдова тоже вздрогнула и отступила. – Не надо таращить глаза, как судомойка, – сказала она. – Что о тебе подумают? Тебя могут увидеть.

– А разве не за этим все они приехали? – спросила Дженна. – Чтобы оценить меня?

– Не дерзи. Для этого нет повода, дорогая. Что тебя беспокоит? В последнее время ты очень взволнована, я тебя никогда такой не видела.

Дженна не ответила на вопрос. Она не могла рассказать матери, что темной весенней ночью на Ламорна-роуд убила человека. Это произошло всего два месяца назад, но казалось, прошла целая жизнь. Нечего и говорить, что Дженну мучила совесть. Среди юных аристократок не принято в одиночестве разъезжать по ночам и совершать гнусные убийства. К тому же не успели еще объявить о ее помолвке с Рупертом, а Дженна уже жалела об этом шаге. Не соверши она убийство, то в здравом уме никогда бы не подчинилась воле матери. Будь отец жив, она никогда не согласилась бы на это замужество, даже если оно было его самым большим желанием. Она уговорила бы отца… но Ястреб убил его, отняв у нее такую возможность.

– Там! Видишь? – сказала мать, возвращая ее к настоящему. – Да ты ни слова не слышала из того, что я сказала.

– Я слышала, мама, – вздохнула Дженна и снова повернулась к окну. – Я ищу знакомые лица. И пока ни одного не увидела.

– Увидишь, милая, – успокоила ее мать. Оглянувшись, она вытянула шею. – Вот Маркемы, леди Честер-Уайт, а там… Уорренфорды с двумя дочерьми. Ты их помнишь? Старшая дебютировала в прошлом сезоне. Как ее зовут… Ровена… Регина…

– Розмэри, мама.

– У садовой ограды карета Эклстонов. Видишь? – Леди Холлингсуорт указала в сторону подъездной аллеи, на толстом пальце сверкнул огромный изумруд. – Не успеет маскарад закончиться, как ты не только встретишь старых друзей, но и найдешь новых, важных для тебя и Руперта, дорогая. – Она огляделась вокруг и снова вытянула шею, на сей раз в сторону спальни Дженны. – Эмили распаковала твой костюм?

– Нет еще, – ответила Дженна.

Она выбрала для маскарада костюм лебедя. Знаменитая французская модистка Мари Флобер, о салоне которой на Бонд-стрит говорили исключительно в восторженных выражениях, сшила ей шелковое платье, полностью покрытое белыми перьями, и элегантную накидку с капюшоном, которая придавала рукам сходство с крыльями. Покрытый перьями капюшон с изящным клювом облегал голову как вторая кожа. Подумав о костюме, утрамбованном в чемодан вместе с платьями, вечерними нарядами и амазонками, Дженна почти услышала пронзительный возглас модистки «Mon Dieu!», вручную пришившей каждое перышко.

– Я сейчас же позову эту глупую девчонку! – возмущенно фыркнула леди Элизабет. – Пусть отпарит перья или что там с ними делают, чтобы привести их в должный вид. А ты тем временем спустись в столовую и поешь немного, Дженна. Ты почти замужняя леди. Мне не пристало напоминать тебе о таких мелочах. Где твоя голова, девочка?

Внизу, в столовой, был устроен роскошный фуршет: на тарелках разложены разнообразные холодные закуски, мясо и сыры, всевозможные горячие блюда стоят на специальных жаровнях, поскольку гости, будут прибывать весь день. Столы заставлены восхитительными десертами, тут же бокалы для шампанского и миндального ликера, серебряные чайники. Лакеи в зеленых с золотом ливреях следят, чтобы чай был горячим, а закусок не убывало. Так будет продолжаться весь вечер, чтобы гости могли ускользнуть с маскарада в бальном зале и поесть, когда пожелают.

Дженна была бы не прочь перекусить у себя в комнате, но есть в столовой среди льстивых любопытных незнакомцев ей не хотелось. Она хотела насколько возможно сохранить инкогнито. Следовательно, до маскарада надо сторониться гостей. Но леди Элизабет была также решительно настроена выставить дочь напоказ, как та – спрятаться. Крепко взяв Дженну за руку, вдова вывела ее в холл и направилась к лестничной площадке.

Протестуя, спускалась Дженна по покрытой ковром лестнице и вдруг застыла на ступеньке. Снизу за ними наблюдал джентльмен, вокруг него кружилась толпа, но казалось, он был там один. На вид ему было немного за тридцать, такой поразительной фигуры и глаз Дженна в жизни не видела. Их оттеняли длинные темные ресницы, которым позавидовала бы любая женщина, они придавали незнакомцу романтический, соблазнительный вид. Мужчина стоял под канделябром, и огоньки свечей, отражаясь в его глубоко посаженных глазах, превращали их в живые сапфиры. Каштановые волосы с треугольным мысом на лбу (примета, якобы предвещавшая раннее вдовство) своевольно вились. Они были отброшены назад и завязаны в хвост. Темно-серая визитка безупречного качества подчеркивала высокую фигуру. Вышитый белый жилет, черные панталоны, гессенские сапоги и тщательно завязанный галстук, дополнявшие костюм, по сравнению с его глазами были сущей мелочью. Все бледнело перед их сиянием, и Дженна едва не оступилась.

Что-то неведомое закружилось в ней, к чему она не была готова. Мать тащила ее за руку, все еще разглагольствуя о важности регулярного питания и опасности упасть в обморок от недоедания. Дженна едва слушала. Взгляд наблюдавшего за ней незнакомца словно наэлектризовал воздух и парализовал ее.

– Кто это? – выдохнула она, разглядывая широкий подбородок, бакенбарды и твердые губы, которые как будто хотели улыбнуться, но не сделали этого.

Пока она спрашивала, к джентльмену присоединилась молодая пара. Юная красавица в синем платье из органди и шляпке, подчеркивающей белокурые волосы, встав между мужчинами, подхватила их под руки, и все трое повернулись. Предмет внимания Дженны немного прихрамывал, но это ничуть не уменьшало его роста.

– Кто, дорогая? Где? – спросила мать, смешно вертя головой.

– Там, – кивнув, шепнула Дженна. – Тот, с длинными волосами.

Вошедшие в моду короткие мужские прически, будучи последним писком в Лондоне, пока не взяли штурмом побережье. Некоторые мужчины все еще носили длинные волосы и перевязывали их шелковой лентой, но это было скорее исключением, а не правилом.