порвал. Злодей разглядел лишь плот, а на нем трех почти обнаженных морских дев, и никак не мог понять, какого рода опасность ему угрожает. Сильно ошибался тот, кто надеялся покорить его женской красотою: меры предосторожности, которые он предпринял, оберегали его от чар любого рода. Дворец тирана был целиком из стали, и попасть в него можно было только через вырубленный в скале проход. Его ворота имели форму арки, замковый камень которых удерживала одна-единственная нить. Одолеть такую защиту не были способны ни заклинания, ни колдовство.

Низабик, веря в неприступность своего дворца, миновал опасный проход и вышел навстречу своему противнику. Плот приблизился к берегу, рыцарь выбрался на сушу. Чудовище с презрением смотрело на него: покрытый доспехами с головы до пят, Низабик не боялся ничего, ибо звезды предсказали ему, что победить его сможет только тот, кто захватит стальной дворец. Джинн полагал, что даже если сыну Адама повезет, то, преодолев проход, он окажется перед неприступным укреплением, которое никто не в силах разрушить.

Сжимая в руках стальную палицу огромной тяжести, Низабик встал напротив Хабиба.

— Кто ты, дерзкий глупец? — спросил он. — Какое безумие вынуждает тебя расстаться с жизнью?

— Я — рыцарь Дорат-иль-Говас, — отвечал юноша. — Я пришел покарать мятежников, осмелившихся пойти против Аллаха и Сулеймана.

— Жалкая козявка! — рассердился джинн. — Тебе нечего терять, кроме жизни, и ты осмелился оскорбить Низабика? Умри смертью, к которой я приговариваю своих рабов.

В тот же миг с невероятной быстротою злодей занес палицу и обрушил на героя страшный удар, метя ему в голову. Хабиб закрылся мечом, тяжеленная палица вырвалась из рук Низабика и увлекла его за собой, волшебный же меч своим блеском ослепил чудище. Поняв, что падает к ногам врага, джинн произнес спасительное заклинание.

Приблизившись к поверженному противнику, дыбы пронзить его мечом, Хабиб увидел пустые доспехи и понял, что завладел лишь оболочкой.

Арабский рыцарь думал, что победил Низабика, но тот всего лишь скрылся из глаз. Злодей и в самом деле пропал. Предсказанное ему звездами пророчество толковалось просто: чтобы одолеть мятежника, следовало «захватить его стальной дом». Но под «стальным домом» прорицатель понимал не дворец, а доспехи, на которые джинн возлагал все свои надежды.

Хабиб наступил на громадные латы, четырьмя ударами меча рассек их на части и раскидал в разные стороны. Тем самым исполнилась вторая часть пророчества: «Силы, подвластные Низабику, будут разрознены и рассеяны».

Сделавшись невидимым, огромный джинн укрылся под аркой, с которой начинался проход в замок, и попробовал еще раз прибегнуть к устрашающей мощи своего природного естества. Он ждал Хабиба в своем истинном обличье и с мечом в руках, как бы вызывая противника на бой. Сын Саламиса устремился в западню. Злодей отступил на два шага, рассек нить, на которой держался замковый камень, и скалы сорвались вниз с ужасающим грохотом.

Услышав треск у себя над головой, Хабиб громко и отчетливо произнес заклинание и устремил ввысь ослепительное лезвие: каменные обломки падали справа и слева от него, не причиняя ему ни малейшего ущерба, туча пыли обволокла героя, он ничего не видел, а только слышал стоны и крики, которые испускал сам Низабик.

— Араб, — скулил джинн, — ты проучил меня, теперь я понял, какова судьба моя и твоя. Я поверил ложным пророчествам, я ждал тебя уже давно, но не узнал. Твой жалкий вид ввел меня в заблуждение. Я повел себя неосмотрительно, и ты меня одолел. Не злоупотребляй своею победой, я раздавлен, под этими обломками меня ждут ужасные муки, отправь меня в кавказские темницы. По крайней мере, там я буду не один.

— Джинн! — отвечал Хабиб. — Ты виновен во многих преступлениях, но у меня душа рыцаря, враг может попросить меня о пощаде. Однако я не могу принять решение, не посоветовавшись, я дам тебе ответ после того, как трижды помолюсь.

Сын эмира со всех сторон был окружен камнями, и как только пыль осела, в проеме над его головой засверкали две звездочки. То были чарующие глаза самой младшей из морских дев.

— Мой господин, ты здесь! — воскликнула она. — Какое счастье! Мы так боялись за твою жизнь, когда увидели, что эта гора обрушилась прямо на тебя! Хватайся за мои волосы, рыцарь! Не бойся, мне не будет больно, я сильная и храбрая.

С этими словами Иль-Заида опустила вниз свою косу, Хабиб поймал ее кончик, вцепился в него, и отважная дева вытащила его из завала.

Первым делом сын Саламиса поблагодарил свою освободительницу.

— Не за что меня благодарить, — смутилась она, — я ничего особенного не совершила, а как бы мне хотелось сделать тебя счастливейшим из мужчин!

Она взяла Хабиба за руку и помогла ему пройти по камням до внешнего вала надо рвом, окружавшим стальной замок Низабика.

Поднявшись на вал, они сразу же заметили на соседних склонах сестер Иль-Заиды.

— Сюда, сестры мои, сюда! — позвала спасительница Хабиба. — Он здесь!

Лишь поистине великая страсть могла защитить нашего героя от Иль-Заиды, чьи чары с их невинностью были неотразимы. Но покорный судьбе юноша уже отдал свое сердце, и царице Семиморья не стоило за него беспокоиться.

Завоевание Зеленого острова еще не закончилось: стальной замок оставался недостижимым, его укрепления охранялись, мосты были подняты, а двери заперты.

— Я не знаю, — сомневался Хабиб, — как взяться за это дело: налицо неприступная крепость, человеку тут не справиться. В себя и свои силы я уже не верю, но верю в судьбу и звезду, которая ведет меня за собой. Вполне вероятно, что, признавая поражение, Низабик лишь подготовил еще одну хитрую западню, дабы навязать новый бой. Меня подстерегают опасности, которым вы не должны себя подвергать. Возвращайтесь в море и пожелайте удачи рыцарю Дорат-иль-Говас. Я хочу знать, что вы далеко отсюда и можно не тревожиться за вашу участь.

— Нет, мы тебя не оставим, — отвечали морские девы. — С тобой нам спокойнее, мы чувствуем себя под надежной защитой.

— Если бы ты всегда был рядом со мной, — добавила младшая, — я не побоялась бы даже бури, что разбивает прибрежные скалы.

С мечом в руках Хабиб приблизился ко рву, за которым виднелся подъемный мост.

— Именем Сулеймана! — крикнул он. — Приказываю мосту опуститься.

И тут же заскрежетали петли, мост опустился, путь открылся. Рыцарь одним махом перерубил обе цепи подъемного механизма и проник в первый двор крепости.

Посреди него