Я мельком глянул на небо. Странное желтое солнце. Полдень приятного летнего дня. Никакой ночи. И никакой метели. Капли воды брызнули мне в лицо. Я поднял руку и вытер подбородок тыльной стороной ладони. Кожа оказалась холодной, как замороженная рыба.

Поддельные деньги, поддельный сенатор, поддельная погода. Возможно, и это фальшивка. Может, я стою в комнате с лазурным потолком и искусственным солнцем. Вполне возможно. Остается вопрос: зачем?

Сенатор должен знать.

Наверняка – но будет ли он говорить?

Что ж, когда я закончу бить его фальшивую голову о фальшивый тротуар, он запоет, как три канарейки…

Но сначала нужно поймать его.

Это раз плюнуть. Ему не сбежать от орлиных глаз Флорина, Мастера сыскного дела… Если я, конечно, не наступлю на собственный шнурок или не получу разрыва селезенки.

Мне кажется или я уловил нотку разочарования? Ты сам не устал от своих приемчиков, а, Флорин?

С приемчиками вечно такая проблема. Они надоедают. Боже, как они надоедают!

Нужно осмотреть парк.

Я взглянул на широкую аллею, пролегавшую среди пушистой травы и обсаженную высокими перистыми деревьями. Над ними смутно вырисовывались высокие здания. Из-за угла вывернул какой-то экипаж на больших колесах и направился ко мне: легкий, хрупкий на вид, похожий на коляску без лошади, светло-фиолетовый, с позолоченными загнутыми углами. В нем сидели мужчина и женщина, глядевшие друг на друга, а экипаж ехал сам по себе. Оба пассажира были одеты во что-то тонкое, белое, с цветными пятнами. Резиновые шины мягко прошуршали по плитам аллеи, когда экипаж проехал мимо меня.

Я знал, что Генри планирует большой сюрприз, но такого не ожидал…

Я вдруг понял, что не только разговариваю сам с собой, но и жду ответа. Что бы ни подмешал сенатор в мое пиво, это снадобье имело больше побочных эффектов, чем шестимесячные гормональные инъекции. В том числе, возможно, галлюцинации, включавшие фиолетовые экипажи, что разъезжают по улицам под солнцем вдвое больше и втрое желтее нормального. Самое время куда-нибудь свернуть и очистить свой организм. Я направился к густым зарослям цветущих кустов, обогнул их и чуть не столкнулся с сенатором.

Голова его дернулась.

– Вы? – сказал он безрадостным голосом. – Что вы здесь делаете?

– Простите, я заснул во время нашего разговора. У меня грубые манеры. Как ваше сломанное ребро?

– Немедленно убирайтесь отсюда, Флорин. Вам здесь нечего делать. Это неправильно…

– А что это вообще за место, сенатор?

Он отступил на шаг:

– Я не могу вам сказать. Не могу даже упоминать о нем.

– Простите за настойчивость, – сказал я и схватил его, поскольку он, кажется, собрался удрать.

Он вывернулся и побежал. Я бросился вдогонку на каких-то чужих ногах, таща на себе голову размером с дирижабль.

Странное это было преследование на извилистой, посыпанной гравием дорожке. Мы бежали мимо фонтанов, со звоном выбрасывавших чернильные струи в хрустальные зеленые бассейны, мимо цветочных клумб, словно намалеванных флюоресцирующими красками, под синими тенями деревьев с корой, точно покрытой лаком, и листвой, как старинные кружева. Сенатор бежал быстро, нагнув голову и работая ногами. Я тащился позади на непослушных ногах, глядя, как он удаляется. Затем он перепрыгнул через живую изгородь, упал и все еще катился, когда я рухнул на него сверху. Немаленький и тяжелый, он не умел орудовать своими сильными руками. Несколькими ударами я выбил искры из глаз сенатора, затем удобно уложил его под нечто вроде куста можжевельника – правда, темно-красного цвета – и принялся восстанавливать дыхание. Через какое-то время он заморгал и зашевелился. Увидев меня, он тут же помрачнел.

– Нам надо поговорить, – сказал я. – Я оставил за спиной два парадокса и одно чудо…

– Вы идиот, – начал брюзжать он. – Вы даже не знаете, во что вляпались.

– Но хотел бы узнать. Между прочим, расскажите мне еще раз, что такое «Ластриан Конкорд»?

Он фыркнул:

– Никогда не слышал о таком.

– Очень плохо. Наверное, я встречал его в галлюцинациях. Но я видел его там же, где и это. – Я шевельнул плоским пистолетом, который взял из его сейфа. – Он как раз лежал на пачке с деньгами «Конкорда». Ночной посетитель, причудливо обставленный кабинет, намеки на темные делишки и заговоры. А детали-то хороши: фальшивый Совет, фальшивые деньги, может, и пистолет тоже фальшивый.

Я взвесил оружие на ладони.

– Это двухмиллиметровый игольник, – сказал он сердито, а может, испуганно. – Поосторожнее с ним.

– Да, детали хороши, – продолжил я. – Все подходило друг к другу и отлично сидело, как взятый напрокат смокинг.

– Я пас, – заявил сенатор. – Я тут ни при чем и умываю руки.

– А как насчет вторжения?

Он взглянул на меня и нахмурился.

– Никакого вторжения, да? – сказал я. – Очень плохо. Вторжение мне даже понравилось. Столько перспектив. А что теперь?

Его челюсти напряглись.

– Да к черту все, – внезапно сказал он и скривился. – Меня зовут Барделл. Я агент. Меня наняли исполнять роль сенатора.

– Зачем?

– Спросите у того, кто меня нанял, – заявил он неприятным тоном и снова стиснул челюсти.

– Обидно, да? – сказал я. – Мне тоже. Кстати, за мной пиво. Но без наркотиков.

– Вы крепкий парень, верно? Эта доза должна была удержать вас на месте до… – Он резко оборвался. – Не важно. Вижу, что мы все делали неправильно, с самого начала.

– Расскажите мне о начале. – Он захотел было подняться, но я, стоя над ним, поднял пистолет и покачал головой. – Я не стреляю в лежачего, а также в сидячего, – заявил я. – По крайней мере, до сих пор не стрелял. Так что начинайте говорить, друг мой.

Он посмотрел на меня и усмехнулся:

– Железный человек Флорин. Ничего не подозревающий олух Флорин, связанный по рукам и ногам старинным долгом. Они надели на вас костюм, наложили грим и объяснили, что следует говорить, – плюс маленькое устройство за ухом, чтобы направлять вас куда надо. И что делаете вы? Проделываете дыру и тащитесь в обход, хотя должны были идти напрямик.

– Зато у вас, похоже, все размечено, – сказал я.

– Вы неправильно понимаете меня, Флорин, – возразил он. – Черт, разве вы еще не заметили? – Он коснулся пальцем маленькой выпуклости за ухом. – У меня такое же устройство. Я связан, как и вы.

– Кем?

– Советом.

– Продолжайте-продолжайте.

– Ладно. У них были планы, которые, очевидно, не сработали.

– Не вынуждайте меня нажимать на вас, Барделл. Я из тех, кто любит узнавать все до конца. Давайте связывайте все вместе. Мне не нравятся торчащие концы.