Известие разошлось быстро. По улицам текли на север людские реки.

– Следи в оба, – сказал Рагнарсон Хаакену. – Подобная суматоха – идеальное время для убийства.

– Слежу. – Хаакен огляделся вокруг. – Нам нужно кое о чем поговорить. Рагнар…

– Да?

– Он постоянно нарывается на неприятности. И никого не слушает.

– О чем, собственно, речь?

– О девушке.

– И только-то? Что ж, это настоящий дьяволенок. Ему нет еще пятнадцати… Помнишь Ингер, дочь Хьярлмы, – еще там, дома? Я был примерно в его возрасте, когда…

– Если ты тоже не воспринимаешь это всерьез…

– Погоди, погоди. Эти южане вечно беспокоятся из-за подобной ерунды. Она что, дочь важной персоны?

– Нет. Ее отец – сержант Ааринга. Политических проблем точно не будет. Я просто думаю, что у нас и без того хватает хлопот.

– Ладно, я с ним поговорю. Кстати, а где он вообще?

– С Вальтером и его компанией.

– Может, мне стоит держать его поближе к себе?

– Ты постоянно об этом говоришь.

– И все время забываю. Проклятье, до чего же мне недостает Эланы… – Он сгорбился в седле под гнетом нахлынувших воспоминаний.

По дороге они встретили Вальтера с Мглой.

– Нашел что-нибудь, Вальтер? – спросил Рагнарсон.

– Нет. Кроме того, что к исчезновению Непанты были причастны трое. Я нашел постоялый двор, где они останавливались. Хозяин думал, это охранники каравана из Троеса.

– Ага. А троенцы очень похожи на людей пустыни.

– То же племя. Но вряд ли бы они рассказали правду.

– Почему бы и нет? В любом случае это всего лишь наемники. Что-нибудь еще? Мгла?

– Никого не могу отыскать. Ни Непанту, ни Гаруна, ни Насмешника. Здесь, в Кавелине, их точно нет…

– Требилькок, – сказал Вальтер.

– Я как раз собиралась рассказать о нем.

– Что именно?

– Я его нашла. Он и еще один человек, по имени Дантис, – в ущелье Савернейк. Похоже, они следуют за Непантой.

– Что за дьявольщина? Я же велел ему смотреть в оба и слушать, а не… Следуют за ней? Ты уверена?

– Нет.

– Хотелось бы надеяться. Возможно, это первая настоящая удача.

– Хочешь, пошлю за ними эскадрон? – спросил Хаакен. – На случай, если им нужна помощь?

– Пока не стоит. Требилькок вряд ли привлечет особое внимание. Возможно, они приведут его к человеку, который стоит за теми убийцами. Но… вряд ли я вправе решать, Вальтер. Она – твоя сестра. Как думаешь? Рискнуть?

Главный шпион задумчиво взглянул на жену, ища поддержки.

– Похоже, ей ничто не угрожает, верно? – сказал он затем. – Если бы с ней хотели сделать что-то дурное, это уже бы случилось… Сам не знаю. Использовать собственную сестру…

– Ты уже поступал так раньше, хотя ставка была куда ниже.

– Ладно, пусть будет так. Мы должны отомстить за Туррана и остальных моих братьев – Брока, Люксоса, Ридье. Так что – хорошо. Надеюсь лишь, что этот Требилькок достаточно опытен.

– Мне кажется, да. Хоть он и странный парень, но настоящий мужчина.

– Я тебе верю. Ладно, а что будем делать с Орионом? Отпустим с миром?

– Да. Ему не терпится выяснить, что, собственно, происходит в Высоком Утесе. Мне он не нравится, но упрекнуть его не в чем. Он верит в Гильдию, что в нынешней ситуации для нас только плюс. Если кто-то в цитадели строит интриги с Шинсаном, Орион наверняка искоренит любой заговор. Он уходит на рассвете. Кстати, вспомнил… Гьердрум, что у нас запланировано на вечер?

Этот День Победы праздновался не особо пышно, несмотря на воззвание Рагнарсона к жителям Воргреберга с просьбой организовать достойные проводы войскам Гильдии.

– Ничего особенного, – ответил Гьердрум. – Никому не интересно. Все из-за этого. – Он показал на толпу на кладбище. – И из-за политики.

Хотя Рагнарсона и выбрали регентом, его положение отнюдь не было непоколебимым. Нордмены уже обвиняли его в диктаторских замашках – он действительно иногда пользовался властью, особенно когда речь шла о мобилизации. Ему удалось это объяснить горстке союзников в Тинге, но убедить оппозицию он был не в состоянии. Приходилось спешить, понимая, что сочувствие, которое он встретил, объявив об убийстве Эланы, не продлится вечно.

Они подъехали к королевскому мавзолею.

– Похоже, собрались все жители города, – заметил Хаакен.

Склон холма заполонила плотная толпа. Вдали зазвучали трубы.

– Ярл идет, – сказал Гьердрум.

С вершины холма отчетливо была видна процессия. Перед катафалком, за тяжелым батальоном воргребергцев Хаакена, ехала королевская конная гвардия в полном облачении. Сразу за ним следовало множество рыцарей в сверкающих доспехах, большинство были тщательно отобранными баронами из числа нордменов. Позади них шли главы других наций, в том числе вожди марена-димура. Замыкал процессию еще один батальон легкой конницы. Регулярную тяжелую кавалерию в ее состав не включили, чтобы не затмевать славу рыцарей.

Это было не обычное прощание с монархом, но великое событие, которое должно поспособствовать единству и укреплению отношений. Ключевым фигурам государства следовало оказать все почести. Отобранные представители каждой нации должны были выступить с хвалебными речами. Высказаться планировали и члены дипломатического сообщества, внимательно наблюдая за любыми признаками слабости.

Сердце Рагнарсона стучало в размеренном ритме воргребергских барабанов.

– Дерель, Гьердрум… что бы я без вас делал?

– Справился бы, – ответил Пратаксис. – Как-то же у тебя получалось, когда меня не было? – Однако он был доволен собой. В последнее время его работодатель воспринимал опыт помощников как должное.

Утро стояло прекрасное – ярко-голубое небо, по которому величественно плыли на восток редкие кучевые облака. На кладбище гулял прохладный ветерок, но утро обещало не менее приятный день. То был один из тех весенних дней, когда не хочется верить в затаившиеся на земле тени, – день, когда хотелось лежать на траве, строя замки из облаков, и размышлять о совершенстве жизни. День, когда хотелось верить в невозможное – например, в братство людей, мир во всем мире и свободу от голода. Даже похороны, ставшие общенародным мероприятием, не могли затмить чувств, которые вызывала погода, – это случилось лишь позже, когда первое впечатление затерли бесконечные речи.

Рагнарсон заранее подготовился к выступлению. Как и все, говорившие до него и после, он был куда многословнее, чем требовалось. Отвергнув предложенную Дерелем тему единства, он говорил о Фиане и ее мечтах, а затем об угрозе, перед которой оказался Кавелин. Он сообщил обо всех известных фактах, что несколько обеспокоило его товарищей.