Вокруг стояла холодная осенняя ночь – Лика откуда-то точно знала, что теперь осень, – и в прозрачном морозном воздухе хорошо видны были бесчисленные звезды Западного Тхолана. Одета она была легко, и, по идее, ей должно было быть холодно, но от холода она не страдала, хотя и ощущала знобкое дыхание ночи. Впрочем, она ведь побывала уже и в открытом космосе – хотя и бестелесная, но все же, – так что удивляться своему новому состоянию Лика не стала. Приняла как должное. «То ли еще будет!» – радостно пропел в душе чей-то звонкий голос, и Лика, пожав плечами, вернулась к «злобе дня».

«Почему злобе?» – подумала она, привычно уже отмечая всплывающие в голове обрывки каких-то не ее слов.

Оглядевшись вокруг, Лика поняла, что где-то когда-то она уже видела нечто похожее: поляна в лесу, костры, большой камень посередине с приличных размеров деревянной чашей, установленной на нем. Казалось, она даже знает, что все это значит, но окончательно вспомнить у нее никак не получалось.

– Кто ты? – раздался голос за ее спиной, и Лика резко обернулась, наверное, от испуга.

Перед ней стоял высокий статный мужчина. Несмотря на холод, он был голым до пояса – темные узкие штаны обтягивали его длинные сильные ноги, – и лунный свет превратил его мускулистое тело в подобие скульптуры.

– Кто ты, красавица? – спросил мужчина.

«Это я красавица?» – удивилась Лика и ответила так, как ответила недавно на вопрос принцессы Сцлафш:

– Я королева Нор.

– Мое почтение, ваше величество! – кажется, совершенно не удивившись, произнес мужчина и отвесил приличествующий случаю поклон. Как в кино. – Но я чувствую в вас сестру, как это возможно?

«Сестра? – еще больше удивилась Лика и вдруг поняла: – Ну да, сестра. Ведь он же Ойн».

То, что никак не припоминалось еще минуту назад, теперь проявилось, как фотография в проявителе.

– Ты Вер, Зовущий Зарю, – сказала она. – А я Нор, Зовущая Зарю.

– Но, – возразил он, пристально вглядываясь в Лику – она видела темные провалы его глаз, устремленных на нее, – по обычаю, короли не могут быть Ойн.

– Обычай соблюден, – сухо ответила она. – Сначала меня избрал Круг воев, и только потом я стала королевой.

– Значит, страхи королей Фар были не напрасны, – задумчиво произнес князь Вер, все так же глядя на нее. – Однажды это случилось.

И добавил секунду погодя, не дав Лике возразить и объяснить, что династия Фар пресеклась за много столетий до того, как император короновал ее во время Праздника Вод:

– Ты красива. Ты удивительно красива, королева Нор. И ты… – он усмехнулся, и в его голосе зазвучала печаль, – ты как две капли воды похожа на графиню Ай Гель Нор. Ты знаешь, я… Она трижды отвергла предложение стать моей женой. Не судьба.

– Где она теперь? – неожиданно для себя спросила Лика.

– Где-то там. – Он махнул рукой на север. – На рассвете она поведет в бой рейтаров своего графства. Она отчаянная женщина, ты знаешь? Как и ты.

– У вас есть шанс? – спросила она.

– Ты должна знать это лучше меня, – возразил он. – Ведь так?

– Но ведь ничего еще не случилось, – сказала Лика.

– Да, для меня, – согласился он. – А для тебя?

Она хотела ответить, но, видимо, тот, кто распоряжался ею в этом странном квесте, решил иначе.

Солнце еще не встало, но серый призрачный свет уже освещал неровное обширное пространство между лесами Королевской Десятины и цепью холмов, отмечавших начало подъема к западноаханскому нагорью. Легатовы поля были затянуты низовым туманом, но с Плавника Большой Рыбы – скалы, торчащей из быстрых вод Ледяной ближе к правому ее берегу, на котором и должно было произойти решающее сражение, – уже можно было рассмотреть обе армии, начавшие свое неторопливое движение к смерти. Лика стояла на скале. Здесь было ветрено и сыро, но она по-прежнему была невосприимчива к крайностям местного климата. Скала – вернее, один из ее «горбов» – вздымалась на добрые двадцать метров, так что перед Ликой открывался захватывающий вид во всех направлениях, но видела она не только далеко, но и отчетливо, как в стереотрубу или на проекции.

Она хорошо видела левый фланг аханской армии и, приглядевшись, могла во всех деталях рассмотреть выдвигавшуюся вдоль берега реки легкую иссинскую кавалерию. Глубже к югу медленно шли пикинеры, и лес длинных тонких пик, казалось, качался на ветру. За ними двигались отряды лучников и арбалетчиков, отряды иррегулярной пехоты и роты пехоты регулярной, что-то вроде немецких ландскнехтов или ордонансных рот французского короля. Впрочем, все это было до крайности условно, и наконечники копий лишь отдаленно напоминали игловидные острия копий викингов или длинные лезвия японских нагинат, и флейты в музыкантских командах были длиннее и толще их земных аналогов, но Лика воспринимала то, что видит, именно так.

Она хотела, посмотреть на гегх, чтобы увидеть наконец своих собственных людей – вернее, их предков, готовящихся к самому драматическому сражению в их истории. Но опять произошел странный провал во времени, как будто незримый монтажер вырезал кусок фильма, и она, перескочив через него, оказалась сразу в центре совершенно другого действия. На самом деле у нее украли не только начальную фазу боя, но и здоровый кусок в его продолжении. Солнце стояло теперь высоко, едва ли не в зените. Туман рассеялся, и прохладный воздух стал кристально прозрачен. Сражение уже вызрело и вовсю кипело по всему пространству Легатовых полей.

Все дрались со всеми, все больше перемешиваясь и, ломая и без того уже искореженные линии. Дрались в основном пешие воины. В той тесной свалке, в которую выродилось сражение, не было места ни кавалерии, ни длинным пикам и лукам пехотинцев. Лика увидела, как далеко, почти на другом конце поля, гегхские алебардщики добивают жалкую кучку тяжеловооруженных аханских рыцарей, потерявших уже или бросивших свои длинные копья и дерущихся мечами и боевыми цепами. Аханки и гегх дрались с жестоким упорством, не знающим жалости и пощады, не ведающим страха перед смертью. Людей охватило боевое безумие, и решительная воля одних встречала отпор непоколебимой стойкости других. Мелькало оружие, падали и вставали люди, лилась кровь, и над всем этим воплощенным ужасом смерти и разрушения стоял глухой мощный гул, в который сливались отдельные вопли, стоны, брань, выкрики и проклятия, и слитный звон стали, ударяющейся о сталь.

Теперь Лика вспомнила, что и сама она немало сражалась, что и ей приходилось лить кровь и превращать живых людей в мертвые тела, и все-таки ТАКОГО ей видеть еще не приходилось. Казалось, она наяву видит демонов войны, кружащихся над Смертным полем, казалось…

«А пожалуй что и так», – с ужасом и удивлением сказала она себе, не увидев, но ощутив мощные силы, столкнувшиеся над головами сражающихся людей, в своей собственной, такой же, как и внизу, бескомпромиссной схватке. Лика почти улавливала конфигурацию напряжений, едва ли не физически ощущала поединок Воль, противоборствующих в наполненном прозрачным светом осени небе над полем битвы. Лика напряглась, отыскивая источники Силы, и почти сразу увидела два полюса ужасной борьбы, вскипавшей сейчас на ее глазах кровью и ужасом.