Матерь. Единственная, кто видела, на какие жертвы пошла Неста, сохранила для нее немного былой силы. Возможно, через прорези Маски на них тогда смотрели глаза Матери.

– И что же ты изменила?

– Я немного поменяла устройство тела, – Неста коснулась живота, – чтобы никому из нас не пришлось бы снова проходить через страдания Фейры.

На мгновение Кассиан лишился дара речи.

– Ты… ты готова родить ребенка?

– Нет, – расхохоталась Неста. – Только не сейчас. Я и дальше буду пить свой противозачаточный чай. – Она снова засмеялась. – Но я кое-что поменяла в своем телесном устройстве, взяв за пример то, что Котел сделал с телом Фейры. Так что, когда настанет время…

Кассиан безотрывно смотрел на ее лицо, залитое тихой радостью. Потом улыбнулся. Да, когда настанет время, они вместе отправятся в это путешествие.

Но все, что Неста совершила сегодня, что она отдала…

– С такой силой ты могла бы править миром.

– Я не хочу править миром.

Такого открытого взгляда Кассиан у нее еще не видел. Он помнил, как на склоне Рамиеля Неста назвала его своей истинной парой.

– А чего же ты хочешь? – осторожно спросил он.

Она улыбнулась. Котел ему свидетель, такой замечательной улыбки у нее еще не было.

– Тебя.

– Я был и остаюсь твоим с нашей первой встречи.

– Знаю, – ответила она, закидывая прядку за остроконечное ухо.

Он порывисто поцеловал ее в губы.

– Я хочу до неприличия пышную свадебную церемонию, – вдруг заявила Неста.

– В самом деле? – недоверчиво засмеялся Кассиан.

– А почему бы нет?

– Потому что Мор и Азриель потом годами будут о ней говорить.

А иллирианцы и того дольше.

Неста задумалась. Потом достала из кармана печенюшку, позаимствованную с подноса в комнате, где рожала Фейра.

– Тогда это. Пища. От меня тебе, моей истинной паре. Если не ошибаюсь, это и есть официальный ритуал – разделение пищи между мужем и женою?

– Ты ставишь меня перед жестким выбором? – смутился Кассиан. – Или пышная свадебная церемония, или половинка зачерствевшей печенюшки?

Лицо Несты наполнилось таким светом, что у Кассиана в очередной раз перехватило дыхание.

– Да, – ответила она.

Кассиану не оставалось иного, как снова засмеяться и осторожно согнуть ей пальцы, державшие приношение.

– Нес, мы обязательно устроим коронацию, – прошептал он ей на ухо.

– У меня уже есть корона. Теперь мне нужен только ты.

Он поджал губы. Да, им еще придется решать, как быть с Сокровищницей, которая целиком оказалась в их владении. Все три предмета. Ведь сумела же Неста призвать Арфу и Маску вопреки мощным заклинаниям, наложенным на них Хелионом… Об этом он подумает потом. Пищи для размышлений будет более чем достаточно. Взять хотя бы остановку Времени, проделанную Нестой с помощью Арфы. И то, что между нею и Матерью установилась какая-то связь или взаимопонимание. Подумать только, между Нестой и Матерью.

Неста разгладила морщины на его лбу, словно поняла, что́ его тревожит.

– Потом, – пообещала она. – Со всем этим мы разберемся потом.

И с оставшимися королевами, и с Косфеем, и надвигающейся войной.

– Потом, – согласился Кассиан, и Неста обвила руками его шею.

После этого им уже не требовались слова. В мире не было никого, кроме них двоих, стоящих под солнцем на речном берегу и наслаждавшихся весенним теплом.

– Я люблю тебя, – вдруг прошептала Неста.

Это было все, что требовалось услышать Кассиану. Он снова поцеловал Несту, и сила поцелуя была могущественнее и прочнее самого Котла.

Меньше всего Кассиану хотелось встречаться с Эрисом, но ведь кто-то должен был поговорить с пленным. Через два дня после рождения Никса Кассиану пришлось отправиться в Каменный город. Эрису там отвели покои. По мрачному лицу Кейра Кассиан понял, что пленный почти ничего не рассказал служителю.

Эрис сидел перед пылающим огнем и читал книгу, закинув ногу на ногу. Казалось, похищение, наложенные чары и то, что мстительная королева и повелитель смерти помыкали им, никак на нем не сказалось.

Войдя, Кассиан закрыл за собой дверь.

– Я не могу торчать здесь целую вечность. – Эрис поднял на него янтарные глаза.

– Разумеется.

Эрис захлопнул книгу, глядя, как Кассиан усаживается напротив.

– Полагаю, ты хочешь знать, что́ я рассказал Бриаллине.

– Риз уже заглядывал в твой разум, – криво улыбнулся Кассиан. – Оказалось, знал ты совсем немного.

– Тогда почему я до сих пор здесь? – Эрис раскрыл глаза.

Кассиан окинул его пристальным взглядом. Ни складки на одежде, словно он и не был захвачен в плен. Лишь подрагивающая жилка на подбородке выдавала его волнение.

– Нам важно знать, что́ ты рассказал Берону. Поскольку ты здесь сидишь целый и невредимый, он не знает о нашей причастности к твоему вызволению.

– Он знает, что ты… мне помогал.

Кассиан выпрямился, качнув крыльями.

– Пойми, полководец: нужно всегда смешивать правду с ложью. Разве твои суровые командиры не учили тебя, как избегать вражеских пыток?

Кассиан это умел. Его пытали и допрашивали, но ни разу не сломили.

– Берон тебя пытал?

Эрис встал, засунув книгу под мышку.

– Кому есть дело до того, как отец обращается со мной? Он поверил в мою историю о шпионах Певца теней, сообщивших ему, что Бриаллина похитила важную персону и что вы все прибыли на место и сильно рассердились, обнаружив меня. Меня, а не кого-то из Дворов лета, зимы или других, которые опускаются до союзнических отношений с вами.

Кассиан прокручивал в мозгу каждое услышанное слово. Значит, Берон пытал собственного сына, выбивая из него сведения, а не спешил поблагодарить Матерь за освобождение наследника. Но Эрис выдержал пытку, скормив Берону порцию вранья.

И эта манера говорить о других Дворах. Ведь что-то скрывалось и за словами, и за напряженным лицом. Может, обыкновенная мужская ревность?

Кассиан открыл рот, готовый задать этот вопрос и нанести давнему противнику удар ниже пояса.

Но что-то его остановило. Он заглянул Эрису в глаза.

Эрис воспитывался в роскоши, имея кучу привилегий. Но это внешне. Кто знает, какие ужасы он терпел от Берона? Когда-то Берон убил возлюбленную Ласэна. Если верховный правитель Двора осени не задумываясь решился на такое, на какие еще злодеяния он мог пойти без колебаний?