затаить. А нарушать прямой, при свидетелях отданный приказ — это уже совсем ни в какие ворота не лезет. Ударотерапия на спарринге, а также временное отстранение с поста заместителя — самый минимум, что его ждёт. В начале.

Если, не дай случай, во время неизбежных проверок не окажется, что это не разовая придурь, а первый признак потери контроля над своими тараканами.

— Ну-ка, ну-ка, что ты там, гад такой, сделал с ребёнком? — недобро поинтересовалась Акира, которая, закончив переговоры с управляющим ресторана, тоже показалась на улице и, услышав нечто подозрительное, подкралась к своему кавалеру, чтобы жестоко ухватить его за ухо.

— Полноте вам, Солнцеликая госпожа! Этот ничтожный слуга никогда бы не посмел! Он сам ничего не дел… ай!

— Ты понял, о чём я, — прошипела девушка, одной рукой прижимая к себе Люца (после инцидента с Сюрой она очень сильно привязалась к «своему защитнику» и постоянно его у меня отбирала), а второй выкручивая ухо незадачливого остряка. — Только попробуй сказать, что от твоих шуточек пострадали невиновные дети!

— Эй! За что?! Вообще-то мы, если ты не забыла, в случае чего собирались разнести тот замок ко всем демонам и тварям! В пыль, в труху и крутецкий кровавый туман, вместе с папашкой, слугами, мелкотой и остальными! — под неодобрительный хмык от Бэйба, который любил детей не меньше рыжей — и, соответственно, не любил участвовать в их убийствах — возмутился сокомандник. — Ай-ай, понял, молчу! Огонёк, хватит отрывать моё ухо! — наигранно болезненно воскликнул «страдалец», схватившись за руку терзающей его слуховой орган девушки. — Я без уха стану некрасивым — тебе же, ай, хуже. Жив и здоров твой сопляк!

Наконец, освободившись из беспощадной хватки, парень, театрально держась за красно-багровое ухо, договорил:

— Что за привычка сразу меня мучить и колотить, даже не послушав? Куроме-чи приказала никого не убивать, а великолепный Кей Ли-сама всегда выполняет приказы. Там вместо патрона была обычная хлопушка, без пули и пороха, один капсюль. Весело и безопасно. А ты сразу: «убил!» — и за ухо хвать! Мастер шуток любит повеселиться, но границы знает! Да-да, как прыщавый девственник свою натруженную мозолистую и волосатую лапу! — добавил он, покивав сам себе.

«Ан нет, всё в порядке: Кей вполне хорошо держит в руках и себя... и наши, блин, нервы! — с мысленным вздохом облегчения, замешанном на раздражении, пронеслось в голове, — Просто этого актёра погорелого цирка опять понесло не туда. Границу он знает… только по ней и ходит! Поганый любитель играть на чужих нервах! Пожалуй, хорошая ударотерапия на спарринге тут точно не помешает. Если у этого клоуна хватает сил на подобные проказы, то хватит и для усиленных тренировок со мной… нет, лучше с Юрэем. Как раз перескажу ему, что про него говорил гадский шутник, чтобы опытный тренер проявил особое старание в своих наставлениях».

Под эти, отдающие злорадством и предвкушением чужой боли мысли, сжавшаяся, неприятно холодная пружина в груди, наконец, полностью расслабилась и исчезла. Всё же начавший ехать крышей, нарушающий приказы подчинённый — это большая проблема. И как её решать, сходу даже и не сообразишь. Кей пусть и засранец, но отдавать его на растерзание командованию, что с готовностью избавится от психа, негодного для дальнейшей службы или отставной жизни на гражданки, я не готова.

Не чужой человек ведь.

Мимолётно встретившись глазами со странно внимательными, почти что изучающими, карими очами придурочного клоуна, стучу костяшками пальцев себе по лбу. Что бы он там не задумал — это — плохой юмор. Очень плохой! Одно дело шутить о моих или иных членов группы сексуальных предпочтениях, а также о других мелочах; и совсем другое — делать это относительно таких вещей, как прямое нарушение приказов.

После, переведя взгляд на остальных, сделав короткую паузу, согнав с лица дурашливое выражение и взлохматив шевелюру, Кей, как ни в чём не бывало, продолжил:

— Я, может, вообще передумал мстить своей семейке. Папашкину морду подровнять, само собой, не откажусь, но остальные — пусть живут, им и так не сахарно. Раньше представлял встречу с отцом и роднёй, хотел отыграться, за то, что выкинули меня с мамашей, а сами весело жили, вкусно ели и сладко спали, — вздохнул незаконнорождённый потомок главы рода Ван. — Только поспрашивал я мелких, поболтал там-сям, и оказалось, что всё нифига не так, как я нафантазировал в детстве. Кормят-то неплохо, и постельки у них мягкие, но… Слишком опекают и душат, даже подраться нормально нельзя. Даже мангу посмотреть! Говори то, делай сё, одевай это… — брюнет скривился, — дома, на задании и просто на улице — ведь твоё поведение влияет на лицо рода! Будто оно и так не похоже на морщинистую жопу папаши! Аристократия… старший род… фу-ты, ну-ты, ножки гнуты.

Парень пренебрежительно усмехнулся.

— Эти чванливые куклы даже дерьмо будут есть с положенной приличиями миной! Да на Базе и вполовину не так дрючат, не говоря про миссии! Быть мной, какой я есть — весело и прикольно. А таким, каким мог стать, если бы родился признанным… фиг знает, — задумчиво глядя вдаль резюмировал Кей.

И благодаря эмпатии я знала, что это не просто слова: на сердце нашего на миг посерьёзневшего любителя юморесок, обидных, бесящих и не очень, словно бы развязался старый, давно привычный, но всё равно доставляющий дискомфорт душевный узел.

Впрочем, надолго его обстоятельности не хватило, не прошло и пары секунд, как на лице вновь оказалась привычная маска легкомысленного балагура.

— «Кей — мудак с косой номер два» — звучит не круто, верно? Нет, не для того мой цветочек рос, мальчики и девочки! Лучше, как Куроме-чи, стану Мастером и забабахаю свой род со своими правилами! — воскликнул шутник, стрельнув глазами в сторону Акиры, тем самым показав, с кем именно он собирается создавать «род здорового человека» — ну, каким он должен являться на взгляд отдельно взятого государственного убийцы. — Хотя… —