ручка в цыпках протянула ей листок и железную банку из-под кофе с разномастными карандашами.

Лене хотелось порадовать Сережу, пусть глупым подарком. Она сложила листок пополам и быстро нарисовала на обложке открытки дурацкого усатого зайца со сломанным черенком лопаты, а внутри подписала лагерную кричалку:

Помни юные годы,

Помни светлые дни,

Помни лагерь Заря,

Где познакомились мы.

— Кому дарить собираешься, Лен, — около ее парты возникла Лиза.

— Не знаю, — Лена быстро засунула карандаши обратно в банку и встала. — На костре решу.

— Лиза, а как правильно "ромонтичный" или "рамонтичный"? — глупая Алла, подбежавшая к Лизе, дернула ее за край юбки.

Пока Лиза разбиралась со своей воспитанницей, Лена отправилась к столовой. У входа она соберет своих детей, и они пойдут обедать. Затем сон, свободное время, ужин, и уже потом должен приехать Сережа.

Слегка сводило живот от волнения и предвкушения.

Сережа успел прямо к началу линейки и встал на противоположном конце от Лены. Глаза парня нервно бегали, каждые пять секунд он ощипывался: то пытался потуже затянуть галстук, то наклонялся, чтобы поправить шнурок.

— Где всегда, — только и бросил он, оставив проведение свечки и укладывание спать отряда на Лену. Ссутулившийся Сережа, сжав кулаки, быстрым шагом скрылся за кустами.

Лена, поддалкивая мальчишек, повела отряд к корпусу: вся радость от приезда Сережи слетела, обнажив неприглядную правду, которую Лена, как и много другое не хотела признавать: он бы никогда так не поступил с Катей. Представить, как Сережа холодно бросает ей короткую фразу, а затем уходит, оставив одну было невозможно. Чтобы не случилось, он всегда был с ней подчеркнуто добр, улыбчив и вежлив, и сама того не осознавая Лена желала от него такого же.

Закусив губу, она с мокрыми глазами смотрела, как укладываются спать девчонки.

«Как же так, он же был со мной так добр, сам первый проявил чувства, а сейчас будто забыл всё», — думала Лена, но пожаловаться было не кому.

Он ждал ее на условленном месте, сюда он и пошел сразу после линейки. Капельки воды стекали по лицу, Сереже было не хорошо, раз он решил умыться ледяной речной водой. Лена прятала за спиной открытку, не зная с чего начать: какой Сережа перед ней стоит? Вчерашний, который нежно обнимал ее или холодный сегодняшний?

— Все хорошо? — Он убрал прядку Лениных волос за ухо.

Можно выдохнуть, Лене просто показалось: он устал в дороге, у друга проблемы, кто-то нахамил в автобусе, да мало ли что может произойти.

Сережа мягко прикоснулся к Лениным губам, но ее вдруг словно ударило током. В распахнутых глазах расплывались песчаный высокий берег, лагерь неподалеку и высокие, уходящие макушками в небо сосны. Сережа не замечая этого, с закрытыми глазами гладил Лену по спине. От него шел кисло-сладкий, едва различимый запах яблок, Антоновка из сада бабушки. Так пах только один человек и Лена знала, что ошибаться она не может. Сережа ездил к Кате.

Глава 21. А любовь Катюша сбережет

— У нее был? — Лена со злостью оттолкнула парня от себя. Дурацкий заяц на валяющей на песке открытке с насмешкой оскалился: неужели поверила в сказку про «друга в беде».

— Да, я переживаю за нее, — вспылил Сережа. — Несмотря ни на что, Катя мне не чужой человек.

— Ну и что же было в городе, что ты сам не свой приехал?! — Ногти впились в ладонь, оставляя после себя полукруглые лунки. — Не принял тебя твой «друг» с хлебом с солью?!

«Сложно верить человеку, когда все началось с обмана, — Елена засунула письма себе в сумку. Она словно в трансе просидела несколько часов, держа размокшие куски бумаги в руках. — Зато в шестнадцать лет было легко верить в то, что все делается для твоего блага и с хорошими намерениями».

— Я сказал про друга, чтобы уберечь тебя, — Сережа поднял открытку с песка и аккуратно отряхнул. — Можешь мне не верить, но я же видел, в каком состоянии ты приехала в тот день от нее…

— Как замечательно! — Лена рассмеявшись, прервала Сережу. Каждое слово делало ей больно. — Можно страдать по одной, а целовать другую!

— Я ей не нужен, — нетвердым голосом произнес Сережа. — И сегодня еще раз убедился в этом своими глазами. Я просто хотел закрыть эту страницу своей жизни, последний раз открыто поговорив.

Злость внутри сдулась как воздушный шарик: Сереже больно, он хочет людям только хорошего, пусть и совершая ошибки.

— Она знает о нас? — Они направились обратно к лагерю. Атмосфера не располагала к долгим прогулкам.

Сережа отрицательно покачал головой.

— Просто сказала, что я могу встречаться с кем угодно лишь бы оставил ее в покое, — безучастно ответил он.

— Может быть, нет смысла тянуть?

— Может, — также безжизненно согласился Сережа.

— Ну вот и все, — утром Сережа показал Лене незапечатанное письмо.

— Не дашь мне прочитать?

— Зачем тебе лезть в эту грязь? — Сережа заклеил конверт и поморщился. От клея во рту стало кисло.

«Назад дороги нет», — подумала Лена. Может еще есть время выхватить, разорвать письмо, а с ним и отношения с Сережей.

— Иди один тогда, — она отвернулась от Сережи и поскребла ногтем деревянную стену корпуса, в котором он жил. Краска беспощадно слезла, а на душе было гадко.

— Я пошел, — развел руками Сережа.

— Иди глухо, — повторила Лена. Глупо было ждать, что он с радостью понесется на почту. Опять ее хрупкое счастье было в руках у Кати. Лена не сомневалась в том, что стоит Кате только намекнуть, и Сережа послушным псом будет лежать у ее ног.

Лена зажмурилась: пожалуйста, обернись, подбеги ко мне, соври, обмани, сделай что хочешь, но заставь поверить, что любишь меня, и Катя ничего не изменит.

Звук шагов удалялся и скоро затих: Сережа свернул за корпус и по главной аллее направлялся к выходу из лагеря.

— Уснула? — облокотившись на перила крыльца, поинтересовался Саша и, помолчав, добавил, — Дура ты, Ленка. Хорошая, но дура.

Саша, разумеется, все слышал, став невольным свидетелем разговора. Когда голоса затихли он решился, наконец, выйти из корпуса, но наткнулся на Лену. Она стояла вытянувшись по струнке с плотно прижатыми к телу руками и крепко зажмуренными глазами. Конечно, Лена не была похожа на спящую, скорее на солдата на карауле.

«Дура», — устало подумала Лена.

Тяжесть навалилась на все тело. Произошло слишком много всего для пары недель, Лена вдруг почувствовала что очень хочет спать. Она пощупала лоб.

— Не понимаю…, — вяло пожаловалась она Саше. Тело облило холодным потом, а перед глазами замелькали мушки. — Я в медпункт, —