– Я понял.

– Знаете, – полушепотом заговорила она, – если бы Шмельцов не был в больнице, я бы подумала…

Егор Петрович с удивлением вскинул глаза:

– А кто сказал, что он сейчас там?

– Катерина…

– Шмельцов вернулся в отель.

– Но ведь у него перелом.

– Ушиб. Только и всего. Живуч, как дворовая кошка.

– Значит, все это время он был в отеле?

– Я же сказал.

– Не хочется наговаривать на человека, но он мог прийти сюда еще раз.

– Дайте время, и мы во всем разберемся.

В дверь заглянул полицейский:

– Егор Петрович, вы нам нужны.

– Минуту… – ответив ему, Фирсов обернулся к Лионелле: – Когда едете в Москву?

– Вечером.

– Лучше с утра.

– Это исключено.

– Почему? – спросил следователь.

– В Санкт-Петербург и обратно я езжу только «Гранд Экспрессом».

Фирсов с грустью вгляделся в ее лицо и вновь заговорил после недолгой паузы:

– Ведь вы же наверняка из простой советской семьи. Ходили с мамой на каток. В школе на переменке бегали в ближайшую кулинарию за пирожками. Макулатуру собирали с ребятами. Что должно случиться с человеком, чтобы он не мог поселиться в номере обычной комфортности или поехать в простом купе?

Задав эти вопросы, Егор Петрович не стал ждать ответа и перед тем, как выйти из комнаты, вручил ей свою карточку:

– Свяжитесь со мной, когда будете дома.

Рано утром Лионелла собрала свои вещи, вызвала машину и переехала в дом подруги, где сразу заснула и спала до самого вечера.

Ее разбудил звонок помощника мужа. Он сообщил, что купе в поезде «Гранд Экспресс» оплачено и электронный билет отправлен на ее почту. Успев только умыться и выпить кофе, она попрощалась с подругой и уехала на Московский вокзал.

Экспресс уже стоял на посадке, и Лионелла едва успела к отходу. Процедура проверки билета не затянулась, достаточно было показать его в телефоне. Правда, перед тем как заскочить в свой вагон, она любезно подняла с перрона упавшую куклу и подала ее плачущей девочке.

Комфортабельный вагон вмещал четыре купе: два двухместных и два одноместных. Она всегда брала тот, что просторнее, – на двоих, но ездила в нем одна.

Лионелла села к окну. На дальний путь прибыла электричка, пантографы-параллелепипеды сложились и улеглись на ее крышах словно коты.

Через минуту вагон дернулся, и платформа тихо поплыла прочь. Глядя сквозь стекло на городские огни, она чувствовала себя героиней снятого, но не вышедшего в прокат кинофильма. Лионелла уезжала в Москву с легким сердцем. Все, что казалось таким увлекательным, теперь не стоило ни гроша. Она больше не хотела ни интересоваться, ни думать об этом.

Она распаковала косметику и унесла ее в ванную. Потом пришел проводник, и они обсудили меню завтрака.

Примерно через час Лионелла вышла в коридор, огляделась – и ее лицо застыло в мучительном удивлении. У окна стоял Григорий Шмельцов.

Он обернулся:

– Приятная неожиданность.

– Что вы здесь делаете? – спросила она.

Шмельцов любезно ответил:

– Еду в Москву так же, как вы. К чему этот вопрос?

– Вы под подпиской.

– Из-за полученной травмы, – он показал трость, – не без участия моих адвокатов милейший Егор Петрович отозвал свои требования.

– Милейший? – Лионелла недоуменно заметила: – Похоже, мы с вами имеем дело с двумя разными следователями.

– В иронии вам не откажешь, – сказал Шмельцов. – Как и в предприимчивости. К вам, я слышал, тоже много вопросов?

– Вы о своем визите в мой номер?

– Ничуть не сомневаюсь, что Фирсов об этом уже знает. Не ждите от меня благодарности.

– Я не приглашала вас к себе и не обещала хранить тайну. Вы сами пришли. Скажите зачем?

– Вопросик симпатический… Но забудем о нем. – Шмельцов зябко поежился. – Не кажется ли вам, что здесь слишком холодно?

– Не нужно уходить от ответа, – сказала она.

– Я не ухожу.

– Тогда отвечайте.

Шмельцов с улыбкой развел руками:

– Меня за это могут в угол поставить.

– Кто?

– Мои адвокаты. Однако в ответ на ваше неудовлетворенное любопытство могу сказать только одно: сами виноваты.

– Значит, не скажете?

– Простите, дорогая. Знать – не судьба. – Шмельцов закончил разговор и снова поежился. – И все-таки нужно сказать проводнику, чтобы он отрегулировал кондиционер.

Дверь крайнего купе отъехала в сторону, и оттуда показалась Марго.

– Услышала знакомые голоса.

– Ты тоже здесь? – опешила Лионелла.

– В отеле стало небезопасно, – Марго вышла в коридор.

Шмельцов отставил трость и поцеловал ее руку:

– Рад видеть вас, прекрасная Маргарита.

– Вы не поверите… – Она чуть наклонилась и прошелестела загадочным шепотом: – Кажется, тело Катерины везут этим же поездом.

– Вряд ли, – с улыбкой возразил Шмельцов. – В его составе нет багажных вагонов.

– А-а-а-а, – протянула Марго. – Просто я заметила на перроне Мишеля…

– Возможно, он едет в соседнем вагоне, хорошо бы его увидеть и выразить соболезнование, – с постным выражением лица проговорил Григорий Шмельцов.

Лионелла взглянула на него с подозрением, но в этот момент раздался мужской голос:

– И снова Лионелла Баландовская…

Она обернулась и увидела молодого человека, с которым говорила в отеле возле ресепшена.

– Какая неожиданность, – проговорила Лионелла так, как она обычно общалась с поклонниками, – вежливым, но не допускавшим фамильярности тоном.

В самом деле, что в этом такого: жили в одном отеле, обменялись парочкой фраз. Знакомством это не назовешь. Она даже не знала его имени.

– Петр, – молодой человек исправил этот пробел.

– Очень приятно, – неискренне сказала Баландовская.

– Всю жизнь мечтал узнать вас поближе, и вдруг за несколько дней сразу две встречи.

– Рада, что доставила вам удовольствие, – Лионелла непринужденно попятилась и взялась за ручку двери. – Прошу прощения, но мне нужно идти. Через восемь часов прибудем в Москву, мне нужно выспаться.

– Послушайте. – Петр сделал шаг, отгородив ее от Марго и Шмельцова, и прошептал: – Дайте мне ваш телефон.