– Завтра… – сказала она себе. – Об этом я подумаю завтра.

Впереди была ночь, и Лионелле предстояло пройти через эту бессонную мглу, противопоставляя ей и всем прочим напастям непоколебимую веру в то, что наступит утро.

Поворочавшись в постели, она вышла в гостиную. Включила телевизор, потом выключила его, да так и осталась сидеть на диване, глядя перед собой.

Ей вспомнился Кирилл, их разговор на завтраке. Прислушиваясь к себе, Лионелла хотела понять, испытывает ли еще что-то к нему. До сих пор в этом нужды не было, как не было встреч и близких контактов. Но вот они встретились, и в душе шевельнулось забытое чувство.

Кирилл сказал, что уезжает в Москву. Может, оно и к лучшему. Лионелла вспомнила очередную крылатую фразу: не буди лихо, пока оно тихо. Но беда была в том, что она его уже разбудила…

Когда много лет назад Лионелла убивала свою любовь к Кириллу Ольшанскому, она придумала такую игру: Маша и Лионелла – два разных человека. Маша больше жизни любит Кирилла. Лионелла – женщина, для которой карьера в кино прежде всего. Перейдя в иную реальность, она все чаще чувствовала себя Лионеллой и все реже – страдающей Машей. Прошел год. Потом еще два убитых работой года. Когда Лионелла встретила Льва и бросила сниматься в кино, она сделалась равнодушной. Так ей легче жилось.

…Услышав телефонный звонок, Лионелла решила, что звонит муж, и вскочила с дивана. Но вдруг сообразила, что это внутренний телефон отеля, и подняла трубку аппарата:

– Слушаю.

– Лина…

– Кто это? – спросила она.

– Петухова.

– Катерина? Знаешь, сколько сейчас времени?

– Мне одиноко… У тебя есть что-нибудь выпить?

– Есть. Приходи.

Звонок оказался кстати. Выбор между бессонницей и выпивкой был очевиден, даже если собутыльницей была Катерина. Она, кстати, явилась в изрядном подпитии, притащив с собой пакет с чипсами.

– О, да ты уже хороша. – Лионелла высыпала чипсы в салатник и поставила бокалы на стол.

– Жизнь – говно, – глубокомысленно изрекла Катерина.

– Спорить не буду.

– Вот, живешь… живешь…

– И – бац! – после двух бокалов вина Лионелла понимала ее как никто другой.

Однако для самой Катерины второй бокал оказался решающим. Она рухнула на диван и засопела.

Лионелла накрыла ее пледом, налила себе немного вина и подошла к окну. Глядя на безлюдную улицу, услышала тихий стук. Не поверив себе, притихла и вдруг снова услышала. Кто-то стучал в дверь. Она подошла ближе и спросила:

– Кто там?

Из-за двери послышался голос:

– Порфирий…

Услышав это имя, Лионелла распахнула дверь и увидела старца.

– Идем-ка… – он поманил ее рукой и мелкими шагами направился к лестнице.

Она засеменила за ним, не смея обгонять. В холле на первом этаже решилась спросить:

– Куда мы идем?

– Иди-иди…

Они оба прошли мимо швейцара. Тот открыл дверь и проводил взглядом странную парочку, потом перевел его на часы – было без четверти три.

Порфирий уверенно прошел вдоль здания отеля и вышел на улицу, куда выходили окна Лионеллы. По дороге мимо них проезжали редкие автомобили, людей поблизости не было.

– Погодь… – старец остановился и поднял руку.

Лионелла замерла, однако, увидев его лицо в свете фонаря, испугалась. Оно было мертвенно-белым. Полуоткрытые глаза не выражали ни чувств, ни эмоций.

– Я не понимаю.

Он поднял лицо к небу:

– Слушай…

Лионелла тоже посмотрела наверх и увидела большую черную птицу. По крайней мере, ей так показалось. Птица приближалась и скоро превратилась в черное нечто, которое влепилось в асфальт с противным хряснувшим звуком.

Она подошла ближе и увидела белую руку, царапавшую ногтями асфальт.

Сквозь неприятные хлюпающие звуки Лионелла услышала хриплый шепот:

– Жизнь – это говно…

Следователь Фирсов смотрел на нее воспаленными от недосыпания глазами:

– Вы слышите меня?

Лионелла сидела на кровати в своем номере и прислушивалась к тому, что происходило в гостиной, где работали криминалисты.

– Слышите?! – окликнул следователь.

Она вздрогнула:

– Что?

– Зачем вы пошли на улицу?

– Меня позвал старец Порфирий.

– С ним – все ясно. Он с придурью. Но вы-то зачем пошли? – Фирсов наклонился к ней и принюхался: – Пили?

– Вам-то что? – дернулась Лионелла.

– Должен понимать, насколько вы адекватны.

– Вполне отдаю отчет своим действиям.

– Вы хоть понимаете, что погибла ваша подруга?

– Мы с Катериной никогда не дружили.

– Насколько мне известно, на игре вы были в одной команде.

– Это ни о чем не говорит.

– А то, что Петухова оказалась в вашем номере ночью, а потом выпала из окна, – это как объяснить?

– Она позвонила мне и сказала, что хочет выпить.

– Во сколько это было?

– Около часа…

– Вы не спали?

– Нет. Мне не спалось…

– Почему?

– Не улавливаете? – спросила Лионелла.

Фирсов усмехнулся:

– Намекаете на вашу ранимость?

– Намекаю на ту сцену в холле. Между прочим, я не подписывала никаких документов, и вы не имели права…

– Имел. Теперь это уже не важно.

– Почему?

– У меня есть все основания задержать вас до выяснения обстоятельств дела.

– Вы не сделаете этого, – уверенно заявила она.

– Почему?

– Я не нарушала закон, и вы это знаете.

– Не будем препираться.

– Я не причастна к ее смерти.

– Считаете, что Петухова сама свела счеты с жизнью?

– Катерина не смогла бы сама подняться с дивана. Не говоря о том, чтобы дойти до окна.

– Настолько была пьяна?

– Пришла в сильном подпитии, – Лионелла осторожно подбирала слова. – Со мной тоже выпила.

– Много?

– Два бокала вина. После чего отключилась.

– Значит, когда Петухова была в отключке, вы покинули номер?

– Ко мне пришел старец Порфирий.

Следователь Фирсов по-лошадиному фыркнул и помотал головой: