– Типун вам на язык. Так как насчет моего вопроса?

– Все – в протоколе.

– Было бы смешно, если бы я сейчас вывалил на стол все бумаги.

– Сорок два…

– Что?

– Мне сорок два года… – повторила она.

– В самом деле? – Фирсов откровенно ее разглядывал. – Мне казалось – намного меньше.

– Это комплимент?

– Только не считайте, что я с вами заигрываю.

– Вовсе нет. Насколько я понимаю, все в интересах следствия.

– Ну… Где-то так.

Уловив неуверенность в его ответе, Лионелла не преминула этим воспользоваться:

– На месте преступления нашли улики?

– Вы будете удивлены – пистолет.

– Как неожиданно…

– И не только для вас.

– О чем это говорит?

– В каком смысле? – серьезно спросил Фирсов.

– Знаете, как обычно в детективах: «почерк дилетанта» или «опытные преступники не допускают глупых промашек». Как там еще…

– К вечеру будет установлена его родословная. Если, конечно, он есть в следотеке.

– Боже мой, как интересно! – Лионелла сняла с плеч палантин и повесила его на спинку соседнего стула, отдавая себе отчет в том, что, во-первых, она может простудиться, во-вторых, ее оголенные плечи будут замечены.

Провокация возымела обратный эффект. Фирсов уткнулся в тарелку и стал размеренно есть. Тогда Лионелла спросила:

– А если пистолета нет в следотеке?

– Тогда будем искать.

– Только и всего?

Он поднял глаза:

– Знаете, что мне в вас нравится? Вы не строите из себя перепуганного зайчонка. Вы – взрослая, уверенная в себе женщина. Вы – волчица.

– Даже не понимаю, стоит ли на вас обижаться…

– Не стоит, – заверил ее следователь.

Она заглянула в его тарелку и, не сдержавшись, заметила:

– Как можно есть мясо с картошкой…

К счастью, Фирсову в этот момент позвонили, он спешно доел и, попрощавшись, ушел.

Пересекая оранжерею, Лионелла чуть не угодила в объятия Полторацкой, когда та неожиданно вынырнула из зарослей теплолюбивых растений.

– Очень кстати, – Лионелла задержалась, чтобы перекинуться парой вопросов. – Милена, устрой мне встречу с Порфирием.

– Чего это вдруг? – с деланым удивлением спросила Полторацкая. – Еще утром ты удивлялась, зачем он мне нужен.

– Не вредничай, Милена, я в долгу не останусь.

– Ладно, поговорю. А там уж как он сам решит.

– Только не затягивай. Я скоро уеду.

– Мы тоже здесь не задержимся, – заверила ее Полторацкая.

На выходе из оранжереи Лионеллу подстерегла Катерина:

– Ты говорила с ней?

– С кем именно?

– С Полторацкой.

– Ну, говорила.

– Устрой мне встречу со старцем!

– Боюсь, это не в моих силах. Она чрезмерно опекает его. По крайней мере, мне отказала.

– Давай предложим ей денег!

– Полторацкой? – Лионелла с улыбкой взглянула на Катерину. – У нас столько нет. Не стоит забывать, кто у нее муж.

– Что же мне делать?

– Очень хочется? – осведомилась Лионелла.

– Очень!

– От этого есть одно верное средство. В детстве мы говорили: хочется – перехочется. И ты знаешь, нам всегда помогало.

– Какая ты язва! Я к тебе по дружбе за помощью, а ты…

– Что-то я не помню, чтобы мы с тобой когда-то дружили.

– Ты не язва… Ты – гадина! – Катерина отправилась прочь, оглядываясь и все еще огрызаясь.

Макияж в стиле «смоки айс» не делал ее моложе, но эффектнее – да. Лионелла была довольна: зеленые глаза в серой дымке, укладка в стиле тридцатых, красная помада. Осталось выбрать наряд. Это утомительное, но благодарное дело являлось завершающей нотой в симфонии сияния ее красоты (глупая, напыщенная фраза, но она как никакая другая держала ее в тонусе и не позволяла халтурить).

Лионелла добросовестно примеряла платья, пока в девятнадцать ноль пять ей не позвонил хозяин отеля Терсков:

– Добрый вечер, как и договорились, жду вас внизу. – По телефону голос Терскова был хорош – баритон с мягкими переливами. И, если бы Лионелла не видела его, воображение нарисовало бы ей бог знает кого.

Она бодро ответила:

– Буду через десять минут.

По счастью, в тот момент на ней было черное кружевное платье с плиссированной шифоновой юбкой. Взглянув на себя в зеркало, Лионелла решила остаться в нем. Красиво декольтированная спина компенсировала пуритански закрытую грудь. Полупрозрачная юбка показывала красивые ноги. Еще пять минут, и были выбраны туфли – черные, с открытым носком и камнями цвета рубина.

В семь тридцать она спустилась в лифте на первый этаж. Измученный Терсков ждал ее в холле. Увидев Лионеллу, он оживился:

– Я очарован!

– Прошу прощения, Петр, я такая копуша.

– Готов был ждать до утра.

– До утра – не надо, – уверенно заключила она. – Куда поедем?

– В одно хорошее место, – загадочно проронил Терсков.

Швейцар широко распахнул перед ними дверь. Выйдя на улицу, Лионелла тут же столкнулась с Жанной Калмыковой, за которой в полной готовности стояла вся ее группа.

– А мы как раз снимаем общие планы. Пожалуйста, несколько слов для «Светской жизни». Вы, как я слышала, первой обнаружили труп? – Жанна протянула микрофон и выжидательно замолчала.

Лионелла встала полубоком, чтобы на записи казаться стройнее. Кто-кто, а она знала, что телевидение прибавляет пару размеров. Потом опустила голову – такой ракурс был оптимальным для ее типа лица.

– К сожалению, ничего не могу сказать, милая Жанна. В настоящий момент проводятся следственные действия, и у меня нет никакой информации.

Жанна профессионально отдернула от нее микрофон и посмотрела в камеру:

– Надеюсь, телезрители узнали популярную актрису кино Лионеллу Баландовскую. Мы знаем ее по фильмам «Останься, если любишь», «Вверх по течению», «Красивая девочка» и… – припоминая названия, Жанна замолчала.

Лионелла прервала повисшую паузу:

– На самом деле их было не много.

– Скажите, Лионелла, вам известно имя убийцы?

– Нет, его пока не нашли.

– Вас уже допрашивали?