– Ясно. Предположим, я тоже решил, что его рассказ следуетпоставить под сомнение, и попытался найти подтверждение его слов?

– Револьвер – вот полное подтверждение.

– Какой револьвер?

– Который был там.

– Почему вы так уверены, что на поле был револьвер? – неотступал адвокат.

– Мистер Мейсон, я пришел сюда совсем не за тем, чтобыспорить с вами, – несколько раздраженно сказал Рунцифер. – Вы прекрасно знаете,что револьвер там был.

– Вы искали револьвер сегодня утром?

– Да.

– Почему?

– Мы хотели проверить заявление Андерса, как я вам ужеговорил.

– Другими словами, вы отправились туда, потому что не былиуверены, что револьвер там. У меня, несомненно, должна иметься такая жепривилегия.

– Я не считаю ваш ответ справедливым, мистер Мейсон. Поискревольвера – долг полицейских. Они должны были найти его и сохранить как однуиз улик.

– До сих пор вы говорили только об Андерсе. Почему бы вам непересказать мне версию Мэй Фарр, моей клиентки?

– К сожалению, мисс Фарр отказывается делать какие-либозаявления. Я считаю, что это противоречит ее интересам, – сказал Рунцифер.

– Вы сообщили ей о заявлении Андерса?

– Естественно, мы…

– Ради бога, – взорвался сержант Голкомб. – Мы пришли сюда,чтобы получить информацию, а не для того, чтобы подать все Мейсону на блюдечкес золотой каемочкой.

– Замолчите, сержант, – приказал Рунцифер.

Сержант Голкомб в негодовании сделал два шага по направлениюк выходу, затем взял себя в руки и остался на месте. Его лицо побагровело,глаза горели гневом.

– Мне кажется, что своим отношением, мистер Мейсон, вы невыказываете желания сотрудничать, – заметил Рунцифер. – Я был с вами честен иоткровенен. Вы – адвокат, и я не хочу арестовывать вас, не дав вам шанс объясниться.

– Я ценю вашу искренность и ваши мотивы, мистер Рунцифер, –ответил Мейсон. – Вы действуете по приказу. Вы не определяете политики окружнойпрокуратуры. Вы пришли сюда, получив инструкции. Их дали вам с конкретнойцелью. Ваша контора не так внимательна к людям, как вы. Если бы у вашегоруководства имелись хоть какие-то основания для моего ареста, это давно было быуже сделано. Однако подобное невозможно. Единственное, что знает Андерс, – этото, что я предложил Мэй Фарр поехать в гавань, где у причала стоят яхты. У менябыло на это право, я должен был проверить ее рассказ. Естественно, вы не можетевозражать против подобной интерпретации событий. А что касается этих небылиц ободевании трупов и вывода яхты в море – ваша контора действует на основаниитолько абсурдных и смехотворных догадок человека, который рассказываетлюбопытные вещи, причем человека, следившего за яхтой Вентворта с револьвером вкармане. Его девушка, как он заявляет, поднялась на борт, он услышал звукиборьбы, бросился на яхту и свалился с трапа. Как раз в тот момент, когда егоуши находились под водой, а вид яхты скрывали воды Тихого океана, какой-тоуслужливый гражданин поднялся на борт, выстрелил в Вентворта и исчез. Андерсвыбрался на берег, поднялся на яхту и обнаружил, что любимая им девушкапоправляет одежду. Слабоват рассказ, господа. Что-то он плохо пахнет. Если выдумаете, что присяжные поверят подобному, вы просто сошли с ума. Версиясмехотворна, поэтому ни окружная прокуратура, ни полиция не готовы предъявитьмне обвинение как соучастнику после события преступления, но у окружногопрокурора и полиции достаточно информации, чтобы послать сюда вас с Голкомбом сцелью получить у меня заявление, надеясь, что я, не исключено, сделаюкакую-нибудь глупость и представлю дополнительные доказательства.

– Ваши ботинки – подтверждение нашей версиидоказательствами, – вставил Голкомб. – Этой улики достаточно.

– Единственное, что вы можете доказать при помощи ботинок, –спокойно ответил адвокат, – это то, что я ходил по полю.

– Вы нашли револьвер, – настаивал Рунцифер, – и спряталиего.

– Где я его спрятал?

– Мы не знаем.

– В таком случае вам следует поискать дополнительныедоказательства перед тем, как обвинять меня в чем-либо, – заметил Мейсон.

Рунцифер несколько секунд задумчиво смотрел на Мейсона,затем еще раз перевел взгляд на свои скрещенные пальцы. В конце концов онподнял глаза на сержанта Голкомба.

– У вас есть вопросы, сержант?

– Вопросы? – с отвращением переспросил Голкомб. – Вы емурассказали все, что знаете, а он не открыл вам ничего из того, что известноему. Вопросы, черт побери!

– Мне очень не нравится ваше отношение, господин сержант. Выпроявляете непокорность, вместо того чтобы оказывать помощь, – заявил Рунцифер.

Сержант Голкомб пробурчал себе под нос что-тонечленораздельное.

– Пойдемте, – сказал он.

Рунцифер поднялся с кресла.

Сержант Голкомб злобно кинул ботинки обратно в мешок инаправился к выходу.

Рунцифер последовал за ним, поклонился Мейсону и очень четкопроизнес:

– Будьте здоровы, мистер Мейсон.

У Мейсона в глазах играл веселый огонек.

– До свидания, мистер Рунцифер, – ответил он.

Мейсон нажал на кнопку, вызывая Деллу Стрит. Когдасекретарша вошла к нему в кабинет, он обратился к ней:

– Делла, приготовь, пожалуйста, «хабеас корпус»[1] для МэйФарр на бланках нашей конторы. Я заставлю их или предъявить официальноеобъявление, или выпустить ее на свободу.

Она взглянула на суровые черты лица адвоката заботливымвзглядом.

– Ну как? – поинтересовалась она.

Мейсон пожал плечами.

– Что они сделали?

– Практически ничего. Могло быть значительно хуже. Очевидно,Голкомбу было строго приказано действовать лишь под началом окружнойпрокуратуры.

– И что они придумали?

– Выбрали неудачный подход, но Рунцифер – истинныйджентльмен. Не думаю, что у него большой опыт работы в суде. Он следил за тем,чтобы не упустить ни единой детали, по которой они хотели меня допросить.

– Как вел себя Голкомб?

– Пытался применить силу, понял, что это у него не пройдет,и загрустил.