– К-кольцо в н-надежном м-месте, – соврала Юся. – Меня ж-ждёт У-урсула. Она б-будет в г-неве, е-если у-узнает, что м-мне здесь п-пришлось п-пережить.

– Передай ей мои извинения. Служанки– хуже детей, Урсула об этом знает, – дед махнул рукой в сторону – Там, на берегу подарки, они ей понравятся.

Юсинь повернулась туда, куда показывал дух Озера. Вдалеке, за вертикалями камышей на пригорке желтела плетёная корзина.

– Я п-передам, – сказала Юся, – н-но у м-меня нет сил д-добраться до неё…

Старик ухмыльнулся, сунул сосисочные пальцы в рот и присвистнул. Валун под ногами Юсинь ожил, плавно всплыл и понёсся к берегу.

– С-спасибо, – успела произнести Юся до того, как Озёрный дух ушёл под воду.

Юсинь обнаружила, что «валун»– это немыслимых размеров сом. Юся лежала на его гладкой спине– в небе проносились, подмигивая друг другу, звёзды, и ей вспомнилось, как однажды папа, вернувшись с рыбалки, с трудом затащил в дом страшную семидесятикилограммовую рыбину с усами и несколькими рядами мелких крохотных зубов. Мама забила морозильник фаршем, из которого потом месяц жарила котлеты. А соседские мальчишки ещё долго бегали смотреть на жуткую голову рыбы, которую на помойке облепили жадные мухи. Юсинь лишь теперь догадалась, что эта рыбина– тоже была сомом.

Урсула достала из холодильника пакет молока, открыла, вылила немного в блюдце, на котором раньше лежали склеенные между собой леденцы, и поставила перед котёнком. Его разодранный собаками бок она уже успела подлечить проверенным и довольно простым заклинанием, а вот для гниющих глаз надо подобрать заговор посильнее.

Урсула пригладила котёнка– он зажмурился от удовольствия, но не замурлыкал– бродячие псы повредили ему гортань. Впрочем, несмотря на увечья, кот попался хороший. На редкость сообразительный, необычного окраса, ласковый и привязчивый.

– Ничего. Может, и не будешь мурлыкать, зато заговоришь как человек, – хитро прищурилась Урсула и вынула из кармана халата изящную курительную трубку. – Сейчас для начала мо́рок наведу, чтобы страх и боль отступили.

Урсула собралась засыпать в трубку табак, но в кухню влетел высокий полноватый юноша.

– Мама! Там на улице очередь к тебе выстроилась до самого магазина! Я же тебя попросил сегодня не принимать никого! Ты забыла, что я Таню к двум часам на обед позвал?

– Знаю, что очередь. Про обед не забыла, – коротко ответила Урсула, снова сунула трубку в карман и добавила – Это всё, что ты хотел мне сказать? Не поздоровался, не спросил, как дела, не рассказал, какие у тебя в школе новости.

– Будто не вижу, какие у тебя дела, – огрызнулся мальчик, понуро пододвинул табуретку и сел – Ты опять курить собиралась? Уже стены чёрные от дыма, дышать на кухне нечем, хоть бы форточку открыла.

– Посмотри, кого я сегодня у смерти отбила, – не обращая на жалобы сына внимания, Урсула указала рукой под маленький раздвижной стол – Ты ведь давно щенка просил.

Юноша наклонился, глянул на котёнка, который уже вылизал всё молоко и свернулся у блюдца клубком.

– Так ведь щенка просил, мама! – Мальчик резко выпрямился, стукнувшись лбом об угол стола. – Да ещё и страшный-то какой, облезлый, на рысь больше похож, чем на кота. И потом, что это за выражение «отбила у смерти»? С тёткой в чёрном плаще и с косой дралась, что ли?

– Разговариваешь со мной неподобающе, – холодно заметила Урсула, достала вместо трубки пачку сигарет с холодильника и всё-таки закурила. – Тебе сложно угодить… Не думал о том, почему мы всегда с тобой ссоримся?

– Отчего же не думать, – грустно улыбнулся мальчик, – ещё как думал…

– И какие выводы сделал? – Урсула открыла форточку и выпустила в неё кольца густого серебристого дыма.

– Потому что у нас всё не так, как у людей, – юноша с вызовом посмотрел в глаза матери. – Всё наперекосяк. Одни переезды с места на место, с квартиры на квартиру. От кого мы всё время бежим, прячемся? Почему ты вчера не пришла на родительское собрание? Говоришь, что ничего нового тебе там не скажут, но тогда, может, ты уже в курсе, что Марианна Васильевна при всех заявила, что будет собирать подписи для моего отчисления. И не потому, что я дурак или хуже других, а потому, что мать моя– «ведьма» и «антиобщественная личность», которая дурно влияет на своего сына, а тот, в свою очередь, может дурно повлиять на одноклассников! Ты правда думаешь, что обладаешь какими-то магическими способностями? Ладно все эти «просители» прутся к тебе за помощью, считая тебя чуть ли не святой, но неужели ты сама– САМА и правда считаешь, что действительно помогаешь им, угадывая прошлое и будущее по горстке разноцветных камней на платочке? Почему ты не берёшь с них деньги– я не могу даже приличную коробку конфет девушке подарить! Разрешила бы тогда хоть подработку мне найти, а то шагу ступить не даёшь! Скоро, чтобы дышать, разрешение твоё понадобится! Я устал, мама! – Мальчик встал и со злостью пнул табуретку. Она завалилась набок рядом с блюдцем, котёнок испуганно поднялся на дыбы. – Так вот знаешь, что я в конце концов надумал?

– Что? – спокойно спросила Урсула.

– Что, как только восемнадцать исполнится, убегу от тебя, как отец!

Урсула вздрогнула.

– И, кстати, правильно он сделал, что сбежал… – Юноша развернулся и вышел из кухни, хлопнув тонкой, как картон, дверью.

Урсула задумчиво посмотрела в окно. Толпа под ним изнывала в нетерпении. Кто-то всматривался в стеклянные глаза многоэтажки, надеясь встретиться взглядом с невысокой рыжеволосой женщиной, умеющей снимать боль, залечивать душевные раны, находить потерявшихся близких. Кто-то, театрально жестикулируя, обсуждал что-то друг с другом. Возможно, подробности предыдущих посещений ведьмы. Кто-то нервно и молча наматывал круги по асфальтовой дорожке.

Людей было много. Очень много…

Котёнок забрался на подоконник, подлез Урсуле под руку.

– Что ж, – произнесла она, смахнув скатившуюся вдруг на щёку слезу, – раз уж ты похож на рысь, назову тебя Рыськой.

Похоже, приняв свои необыкновенные способности, Урсуле, придётся принять и факт существования «ведьминого проклятия», о котором она узнала ещё пятнадцать лет назад. Ни один мужчина, будь это муж или сын, не уживётся с ведьмой. И даже любовь тут, увы, бессильна.

Юсинь в знак благодарности кивнула сому, хотя уверенности в том, что он увидел это, у неё не было. Вода озера стала ещё чернее, точно в неё опрокинулась гигантская чернильница.

Выбравшись на берег Юся первым делом заглянула в корзину, оставленную для Урсулы Озёрным духом. Она была очень голодна и надеялась найти в ней что-нибудь, чем можно было бы унять дрожь от накатившей вдруг слабости. Но корзина оказалась доверху заполнена тушками рыбёшек, вытаращившихся на Юсинь стеклянными круглыми глазами. Жабры у некоторых всё ещё отчаянно вздымались. По рыбам, шевеля клешнями и усами, ползали, как в замедленной съемке, зелёные раки. Они пытались выбраться из корзины, и, если бы Юся не чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, она непременно отпустила бы их на волю. Однако вызвать гнев Озёрного духа или снова очутиться в ледяной воде в качестве игрушки не казалось Юсинь хорошим планом. Поэтому, сделав над собой усилие, Юся спихнула двух уже почти выбравшихся раков обратно и взялась за ручку. Корзина была тяжела. Юсинь кое-как протащила её по земле, к невысокой иве. Там она перевела дыхание и осмотрелась.